– Ник тебя не обижает? – спросила мать.
– Конечно нет. Он мил, как обычно. Просто отвлекается на предстоящую свадьбу. Это будет самое масштабное торжество во всей Азии, мам. Во всех газетах о нем пишут.
– Правда? Стоит купить завтра в Сан-Франциско китайские газеты?
– Попытайся. Невесту зовут Араминта Ли. Жениха – Колин Ху. Поищи их имена.
– А какие у Ника родители?
– Не знаю. Мы встречаемся сегодня вечером.
– Ты там уже почти неделю и до сих пор не познакомилась с родителями? – Перед мысленным взором Керри загорелись предупредительные сигнальные огни.
– На прошлой неделе их не было в стране, мам, а потом мы оба уезжали на выходные.
– То есть знакомство состоится сегодня?
– Да, на ужине у них дома.
– А почему вы живете не у них? – спросила Керри с нарастающим беспокойством. Она подмечала множество крошечных тревожных знаков, которые ее американизированная дочь не улавливала.
– Мам, хватит все анализировать. Друг Ника владеет отелем, поэтому для удобства мы остановились здесь на время свадебных торжеств, но уже на следующей неделе переберемся в дом его бабушки.
Керри не купилась на такие объяснения. Странно, что единственный сын в китайской семье останавливается с девушкой в отеле, а не в родительском доме. Если только он не стыдится Рейчел. Или, что еще хуже, родители могли запретить приводить Рейчел домой.
– Что ты привезла его родителям? Купила тот набор от «Эсте Лаудер», про который я тебе говорила?
– Нет, я решила, что косметика – слишком личный подарок, а я даже не знакома с мамой Ника. В отеле отличный цветочный магазин, и я…
– Девочка моя, только не цветы! И уж тем более не те белые, которые тебе так нравятся. Белые цветы приносят только на похороны. Вот что, нужно купить большую корзинку мандаринов и преподнести, держа обеими руками
[132]. Убедись, что ты достаточно глубоко поклонилась, когда будешь впервые приветствовать его родителей. Все это знаки почтения.
– Я в курсе, мам. Ты ведешь себя со мной как с пятилетним ребенком. Почему ты вдруг так разволновалась?
– Это первые твои серьезные отношения с китайцем. Ты многого не знаешь о правилах этикета в китайских семьях.
– Вот уж не думала, что ты можешь быть такой старомодной, – поддразнила ее Рейчел. – Кроме того, семья у Ника не то чтобы китайская. Скорее уж британская.
– Не важно. Ты-то китаянка и должна вести себя как воспитанная китайская девушка, – сказала Керри.
– Не волнуйся, мам. Это всего лишь ужин, – весело отмахнулась Рейчел.
Тем не менее она беспокоилась все сильнее.
18
Янги
Сингапур
Учитывая выгодное положение на Кэрнхилл-роуд, резиденция Янгов была потрясающим сочетанием архитектурного консерватизма и волшебства мысли застройщиков. Первоначально это был дом известного банкира Ка Чин Ки, построенный в конце викторианского периода и долгое время считавшийся местной достопримечательностью. За последние пару десятков лет цены на землю взмыли до небес, поэтому остальные крупные особняки уступили место башням, выросшим вокруг элегантного дома, словно бамбуковая роща. В 2006 году банкир отправился в мир иной, и к тому времени дом уже считался слишком ценным с исторической точки зрения, чтобы его можно было просто взять и разрушить. Однако одну-единственную резиденцию оставлять здесь было невыгодно. Тогда наследники банкира решили сохранить изначальную структуру, превратив особняк в основание изящной тридцатиэтажки, где жили родители Ника (когда приезжали в Сингапур).
Пока такси ползло вверх по холму к внушительной галерее с коринфскими колоннами, Ник рассказывал Рейчел:
– Дядя Чин Ки был другом моей бабушки, поэтому мы приходили сюда на каждый Новый год, и меня заставляли читать витиеватые стихотворения на китайском. После этого старик, пахнувший сигарами, вручал мне хунбао
[133] с пятью сотнями долларов.
– Просто безумие! – воскликнула Рейчел. – Самая большая сумма, которую мне дарили в конвертике, – пятьдесят баксов, их вручил мне придурок, который встречался с мамой и пытался завоевать мое доверие. И что ты сделал с этими деньжищами?
– Шутишь? Родители забрали хунбао себе. Как и все деньги, что были подарены мне на Новый год. Я не видел потом и цента.
Рейчел посмотрела на него в ужасе:
– Это неправильно! Хунбао так же священны, как и рождественские подарки!
– Не заставляй меня рассказывать, что они делали с моими подарками рождественским утром! – засмеялся Ник.
Когда они вошли в лифт, Рейчел сделала глубокий вдох, готовясь к знакомству с родителями Ника – по совместительству похитителями хунбао.
– Эй, дышать не забывай! – Ник нежно массировал ее плечи.
На тридцатом этаже лифт открылся, двери выходили прямо в холл пентхауса. Через огромную стеклянную панель открывался панорамный вид на торговый район Орчард-роуд.
– Ух ты! – прошептала Рейчел, восхищаясь глубоким пурпурным закатом, сгущавшимся над горизонтом.
Какая-то дама выплыла из-за угла и воскликнула:
– Ай-я, Ники, ты почему так оброс?! Выглядишь как головорез какой-то! Подстригись перед свадьбой Колина!
– Привет, мам, – просто сказал Ник. Рейчел все еще не могла перевести дух, настолько внезапной была для нее эта встреча, когда Ник продолжил: – Мама, я хотел бы представить тебе Рейчел Чу, мою девушку.
– О, приветствую, – произнесла Элинор, как будто понятия не имела, кто это. Вот ты какая, Рейчел Чу. А она выглядит лучше, чем на фотографии из школьного альбома, раздобытой детективом.
– Мне так приятно познакомиться с вами, миссис Янг, – услышала Рейчел свой голос, тогда как мозг все еще пытался воспринять, что перед ней действительно мать Ника.
