– …И ПРЯМО СЕЙЧАС мой друг на нижней палубе вашей посудины может умереть от потери крови потому, что вы не позволили мне вызвать медиков и эвакуировать его! – перебил Ник, повышая голос и переходя на крик, как и капитан. – Вы хотите, чтобы вся вина легла на вас? Это я вам гарантирую. Я Николас Янг, и моя семья сотрудничает со всеми компаниями, занимающимися морскими перевозками. Пожалуйста, немедленно сообщите мне гребаные координаты, иначе я лично позабочусь, чтобы вы отныне не смогли устроиться капитаном даже на кусок пенопласта!!!
Двадцать минут спустя, пока Бернард млел в джакузи на самой верхней палубе, а девушка, наполовину португалка
[127], пыталась ублажать его, широко открыв рот под пузырящимися струями воды, в небе появился белый вертолет «Сикорский» и начал спускаться на яхту. Сперва Бернард подумал, что у него галлюцинация от избытка алкоголя, а затем увидел, как Ник, Мехмет и Алистер вытаскивают на вертолетную площадку носилки с лежащим на них Колином, завернутым в шелковое одеяло «Этро».
– Какого черта? – рявкнул Бернард, выбираясь из воды, натягивая плавки от «Вилебрекуин» и устремляясь в сторону площадки.
В коридоре он столкнулся с Лайонелом.
– Я хотел тебе сообщить, что Колину резко поплохело. Он полчаса лежал, согнувшись от боли, и его постоянно рвало. Думаем, что это алкогольное отравление после двухдневной попойки. Мы его забираем с яхты и везем в больницу.
Они подбежали к вертолету. Бернард посмотрел на Колина – тот тихонько постанывал, его лицо исказила гримаса. Рядом сидел на корточках Алистер и вытирал ему лоб влажным полотенцем.
– Блин! Почему мне раньше никто не сказал? Я понятия не имел, что Колину так фигово. Черт! Теперь родичи во всем обвинят меня! А потом это просочится во все колонки сплетен, во все газеты… – сетовал Бернард. Он вдруг очень встревожился.
– Никакой утечки не будет. Ни сплетен, ни газет, – торжественно сообщил Лайонел. – Колин не хочет, чтобы тебя кто-то обвинил, так что послушай. Мы отвезем его в больницу и не расскажем никому из родственников о том, что случилось. У меня бывали алкогольные отравления. Проведут детоксикацию, восстановят водный баланс – и через пару дней Колин будет как огурчик. Тебе и ребятам нужно притвориться, что ничего не произошло, и веселиться дальше на вечеринке, ладно? Не звони домой. Никому ни слова не говори. Увидимся в Сингапуре.
– Лады, лады… – Бернард быстро закивал, испытывая облегчение. Теперь можно было без угрызений совести вернуться к той девчонке.
Когда вертолет поднялся в воздух, Ник и Алистер начали ржать и никак не могли остановиться, глядя на Бернарда в широких плавках, болтавшихся на тощем бледном теле. Он смотрел им вслед с недоумением.
– Думаю, до него даже не дошло, что это не медицинский вертолет, – хихикнул Мехмет.
– А куда мы летим? – заволновался Колин, сбрасывая с себя фиолетовое одеяло с золотистым узором.
– Мы с Мехметом наняли «Сессну Сайтейшен X». Самолет с полными баками ждет нас в Гонконге. Ну а дальше – сюрприз! – сказал Ник.
– «Сайтейшен Х»? Это тот самолет, который развивает скорость до шестисот миль в час? – спросил Алистер.
– И даже больше, когда на борту всего пятеро парней без багажа, – широко улыбнулся Ник.
* * *
Спустя каких-нибудь шесть часов Ник, Колин, Алистер, Мехмет и Лайонел сидели на парусиновых стульях посреди австралийской пустыни, любуясь захватывающим видом светящейся песчаной скалы.
– Я всегда хотел приехать на Айерс-Рок, или Улуру, или как еще они называют это место, – сказал Колин.
– Здесь так спокойно, – тихо добавил Мехмет. – Это сакральное место большой силы, да? Я действительно чувствую его энергию даже на таком расстоянии.
– Улуру – одно из самых почитаемых священных мест у аборигенов, – ответил Ник. – Отец привозил меня сюда очень давно. Тогда еще можно было забраться наверх. Несколько лет назад туристов перестали туда пускать.
– Ребята, вы даже не представляете, как я вам благодарен! Идеальный побег с отвратительной холостяцкой вечеринки. Простите, что заставил вас участвовать в этом кошмаре, организованном Бернардом. На самом деле вот то, чего я хотел, – быть в каком-то красивом месте с друзьями.
К ним подошел человек в белой рубашке поло и шортах цвета хаки. Он принес большой поднос из соседнего роскошного экокурорта.
– Ну, Колин и Алистер, я решил, что единственный способ заставить этаких кофейных снобов перестать скулить и стонать – это напоить вас достойным флэт-уайтом. На сто процентов сделано в Австралии, – сказал Ник, когда официант поставил поднос на красноватый песок.
Алистер поднес чашку к носу и вдохнул богатый аромат.
– Ник, если бы ты не был моим двоюродным братом, я бы поцеловал тебя прямо сейчас, – пошутил он.
Колин сделал большой глоток, и от идеальной бархатной пены над верхней губой остались белые усы.
– Лучший кофе в моей жизни. Парни, я никогда этого не забуду.
Это было уже после захода солнца, и небо быстро меняло цвет от темно-оранжевого к глубокому фиолетовому. Молодые люди сидели в благоговейной тишине, а самый большой в мире монолит из песчаника светился и переливался тысячами неописуемых алых оттенков.
16
Доктор Гу
Сингапур
Вай Мун сидел за столом, изучая листок бумаги, который только что вручила ему дочь. Претенциозный письменный стол был точной копией наполеоновского стола, стоявшего в Тюильри, – шпон атласного дерева, массивные ножки из позолоченной меди. Украшенные львиными фигурами, они опирались на вычурные когтистые лапы. Вай Мун обожал сидеть в бордовом бархатном ампирном кресле и почесывать ноги в носках о золотые когти. За эту привычку ему постоянно попадало от жены. Сегодня эту миссию взяла на себя дочь:
– Папа, ты так всю позолоту сотрешь, если не прекратишь!
Вай Мун пропустил ее замечание мимо ушей и продолжил яростно чесать пальцы ног о ножку стола. Он смотрел на список имен, которые Пейк Лин выписала после разговора с Рейчел несколько дней назад: Джеймс Янг, Розмари Цянь, Оливер Цянь, Жаклин Лин. Кто все эти люди за загадочными воротами на Тайерсаль-роуд? То, что он не узнавал эти имена, беспокоило даже сильнее, чем Вай Мун мог себе признаться. Он вспомнил слова отца: «Не забывай, что мы хайнаньцы, сын. Потомки слуг и моряков. Нам приходится пахать в поте лица, чтобы доказать, что мы чего-то стоим». С юных лет Вай Мун понимал, что он всего лишь сын иммигранта, получивший образование в Китае, а значит, по всем статьям проигрывает аристократичным «китайцам пролива», которым принадлежали крупные земельные участки, или выходцам из провинции Фуцзянь, главенствующим в банковской сфере.
Его отец приехал в Сингапур в четырнадцать лет разнорабочим и построил бизнес исключительно благодаря своему упорству и пролитому поту. Поскольку их семейное дело за десятилетия превратилось в настоящую империю, Вай Мун считал, что теперь он не хуже остальных сингапурцев. Здесь правили деньги, и в круг победителей приглашали любого, кто сумел разбогатеть. Однако незнакомцы за воротами загадочного особняка внезапно напомнили Вай Муну, что все не так просто.
