Миграция начинается с того, что тысячи зловредных зверьков спускаются со скандинавских гор и идут, растянувшись шеренгой, на расстоянии нескольких футов друг от друга. В пути они почти не едят, зато разрушают все, что встретится им по дороге. Своими телами они закрывают землю, перекрывают железные и шоссейные дороги, вызывая аварии, поскольку автомобили нередко заносит на асфальте, покрытом их скользкими останками. Мигрируют преимущественно самцы, поскольку беременные самки оседают по пути, найдя себе подходящее жилище. Издавая тихое посвистывание, полчища леммингов продвигаются вперед, уничтожая всю растительность на своем пути. Они берут штурмом даже самые неприступные на вид скалы и снова выстраиваются в ровную шеренгу. Остановить их невозможно, — лемминги оказывают сопротивление собакам и даже человеку. Живая шеренга обходит человеческое жилье, но прогрызает ходы в изгородях ферм, шныряет между ног у людей и неудержимо продвигается вперед.
Дойдя до воды, лемминги, будучи хорошими пловцами, не останавливаются; тысячи зверьков погружаются в воду и пытаются достичь противоположного берега, иногда взбираясь на борта проходящих судов, чтобы не сворачивать с маршрута. Стоит ли говорить о том, что в дороге лемминги тысячами погибают от рук человека, от хищников, тонут в реках и озерах, — но шеренга не сворачивает у крупных рек и (очевидно, не сомневаясь в том, что им удастся достичь другого берега) даже входит в океан, в водах которого обессилевшие лемминги тонут или становятся жертвами рыб и морских птиц. Они отчаянно борются за свою жизнь. Самки, оставшиеся в удобных норах, возвращаются в горы, поэтому такое поведение едва ли можно расценить как попытку самоубийства. «Мнение, будто лемминги стремятся свести счеты с жизнью, сложившееся на основании некоторых наблюдений, является излишне образным, — не так давно писал Филип Ховард, ведущий колонки лондонской «Таймс», — это обыкновенная демагогия, — лемминги просто ведут себя неожиданно. Единственное животное, регулярно совершающее массовые самоубийства — Homo sapiens. Очевидно, для того, чтобы проиллюстрировать склонность человека к самоуничтожению, нам необходимы метафоры, и в качестве клише мы выбрали несчастных погибающих леммингов».
Нашествия леммингов — только один из примеров, дающих представление о том, что грызуны, склонные собираться в стаи, в том числе мыши (см. главу 9) и крысы, могут стать истинным бичом рода человеческого. Настоящий кошмар для пожарных — столкнуться с ордой обезумевших крыс, часто нападающих на огнеборцев во время тушения пожара в старых зданиях. Недавно во время пожара в Филадельфии трое жильцов многоквартирного дома вынуждены были в буквальном смысле с боем прокладывать себе путь сквозь стаю визжащих и кусающихся крыс, которые пытались спастись от огня на крыше.
В городе нападения агрессивно настроенных крыс наблюдаются нечасто, но и не так редко, как хотелось бы. Иногда создается впечатление, что какой-то район охвачен настоящей эпидемией крысиных укусов, причем нередко крысы нападают на людей без видимой причины. «ГОЛОДНЫЕ КРЫСЫ ЗАПОЛОНИЛИ ГОРОД — ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК УКУШЕНЫ В СОБСТВЕННЫХ ПОСТЕЛЯХ», — под такими заголовками выходили статьи, сообщавшие о крысах, свободно разгуливающих по улицам; о людях проснувшихся посреди ночи от того, что к ним под одеяло забралась крыса и обгладывает им пальцы на ногах, о пожилых супругах, у которых крысы отгрызли мочки ушей. Все эти ужасные истории иллюстрировали мнение публики, сводившееся к тому, что власти не способны выяснить причину необычайной агрессивности крыс.
В других случаях причины крысиного нашествия вполне объяснимы — его может вызвать строительство метро, снос здания или перенос на новое место рынка, вынуждающие крыс выходить на городские улицы в поисках нового жилища или нового источника пищи. В 1934 году в ходе восстановительных работ в зоопарке, расположенном в Центральном парке Нью-Йорка, было убито более 230000 крыс. Недавнее нашествие на Мемориал Джефферсона в Вашингтоне, штат Колумбия — в некоторых районах количество обитающих там крыс впятеро превосходило численность населения, — объяснялось тем, что в результате сноса находившихся по соседству жилых домов, крысы лишились своего жилья и перебрались в парк, привлеченные пищевыми отходами, остающимися после тысяч посетителей Мемориала. Другой случай произошел в одном из городов, расположенных на севере штата Нью-Йорк, — крысы переселялись с громадной мусорной свалки, устроенной в самом центре города, когда местная тюрьма перестала вывозить туда свои отходы. Когда в поисках пищи крысы начали выходить из нор и устремились в дома горожан, гора мусора была усеяна таким количеством крыс, что «казалось, будто она шевелится». Ньюарк, Чикаго, Детройт и даже шикарная Парк Авеню в Нью-Йорке — вот краткий перечень городов, переживших подобное нашествие. Власти других городов ежегодно получают сотни жалоб от жителей, сообщающих о том, что крысы проникают к ним в дома через канализационные трубы.
Крысиное нашествие в 1615 году вызвало эпидемию чумы на Бермудах, а в 1878 — голод в Бразилии. Некоторые острова буквально кишели крысами, попавшими туда после кораблекрушений в прибрежных водах. Такое вторжение пережили морские острова Новой Шотландии, тогда крысы разрушили все доки и поставили под угрозу добычу лобстеров. Задолго до этого события, в 1685 году крысы погубили население целого острова, — речь идет об одном из островов Шотландии, где крысы, спасшиеся с затонувшего корабля, вышли на берег и сожрали все продовольственные припасы островитян, а затем устроили банкет на телах погибших.
За то время, что Наполеон не пользовался своей конюшней, — это случилось во время его последнего пребывания на острове Св. Елены — крысы, заполонили помещение, укусили за руку помощника Наполеона генерала Бертрана, напали на лошадь самого Наполеона и буквально кишели в доме, особенно во время обеда, когда, как отметил в своих мемуарах один из спутников императора, самые большие и наглые крысы атаковали стол, а после десерта пришлось вступать с ними в настоящее сражение. Конюхи Наполеона пытались пристроить к дому курятник, но крысы вели себя настолько нагло, что даже забирались на деревья, преследуя взлетевших на ветви кур. В дневнике доктора О’Мера, личного врача Наполеона, имеется следующая запись: «Ночью они внезапно появились у меня в комнате и стали бегать прямо по кровати. Испугавшись, я начал швырять в них сапоги, а потом все, что попадалось мне под руку, но ничего не добившись, вынужден был встать с кровати, чтобы, наконец, прогнать их». Крыс травили ядом, и множество издохших грызунов, успевших перед смертью уползти под половицы или спрятаться в стене, распространяли невыносимую вонь. Однако вероятно наихудшим оскорблением для Наполеона стал случай, когда в один прекрасный день он потянулся за своей любимой треуголкой, а из нее выскочила огромная крыса. Не исключено, что таинственная болезнь, которой Наполеон страдал в последний период своей жизни, — ее причины до сих пор служат поводом для дебатов, — могла быть одним из распространяемых крысами недугов. Как бы там ни было, война с крысами на острове Св. Елены имеет полное право считаться вторым Ватерлоо.
Императорам, царям, комиссарам и демократам приходилось обращаться за помощью к современному Крысолову (см. главу 7). В одном из таких случаев ему пришлось очистить от крыс здание школы в Хаверстроу, Нью-Йорк, по которому они «расхаживали с достоинством и важностью, словно преподаватели, и пожирали мел, губки для досок и переплеты книг, — когда не могли добраться до детских завтраков». А вот история еще одного необычного и пугающего массового вторжения, произошедшего в Тованде, штат Пенсильвания, — о нем стало известно благодаря статье, опубликованной в 1884 году под заголовком «КРЫСЫ НА ТЫСЯЧУ ДОЛЛАРОВ»:
