— Ну как же на день рождения не дать! — сказала мать. Она пошарила по верхней полке шкафа и протянула Мише деньги.
В этот момент в избу вошел Иван и, увидев Мишу, рассмеялся и бросился к нему. Ивана Миша поднимать не стал — тот был слишком тяжелый.
— А почему ты такой худой? — спросил Иван.
— Мало есть дают, — ответил Миша. — А работать надо много. Иван не пошел с нами в сельсовет, сказав, что он пойдет с Надей за крапивой.
Сельсовет находился через пять домов от нас. Я здесь уже бывал раньше, когда мы на Пасху ходили в клуб смотреть кино. Мама и Миша зашли в сельсовет, а я остался ждать их на поляне, где стояли два амбара на сваях. Под амбарами лежали старые колеса от телег, оглобли и части каких-то машин. За амбарами я увидел избу с вывеской «Изба-читальня». На ее двери висел большой замок. Раньше я на эту избу не обращал внимания.
Миша с мамой вышли из сельсовета, и мы направились к сельпо. Там я еще не был. Сельпо оказался небольшим магазином, на полках которого лежали всякие товары: слева — топоры, лопаты, лучковая пила, веревки, бочки с чем-то; посередине на прилавке стояла маленькая витрина с карамельками, пряниками и какими-то коробочками, а справа — такая же маленькая витрина с разными мелкими товарами, среди которых я сразу увидел рыболовные крючки.
Миша спросил, можно ли получить хлеб по карточкам. На что продавщица ответила, что хлеб будет только после обеда, но очередь нужно занимать заранее. Миша подошел к витрине, где я рассматривал крючки. Их было три вида: маленькие, средние и большие. Миша попросил посмотреть крючки, но продавщица сообщила, что крючки продаются только в обмен на яйца, топленое масло, сухую рябину, стеклянную посуду и еще что-то.
— Сдадите одно куриное яйцо, можете купить два крючка, — сказала она.
— А леска у вас есть? — спросил Миша.
— Есть, но нужно тоже что-то сдать, чтобы ее купить.
— А сметану вы принимаете? — спросила мать.
— Нет, сметану не принимаем, потому что у нас сломался сепаратор. Вот когда его починят, вы можете сами сбить из сметаны масло и сдать его нам.
— А когда его починят? — спросил Миша.
— А кто их знает? С зимы стоит сломанный.
— Понятно, — сказал Миша. — А когда за хлебом прийти?
— Часа через три привезут, но надо очередь занять. Вы новенькие?
— Да, — ответила мать. — Три недели как приехали. А сын — сегодня.
Мы пошли обратно к дому, обсуждая эту систему продажи. И вдруг мне пришла в голову мысль, где искать яйца. Я рассказал Мише, как мы нашли яйца перед Пасхой.
— Обычно если курицы убегают на сторону нестись и высиживать яйца, то они это будут повторять. Это у них в крови, — рассуждал Миша. — Сейчас они где-то снова несутся — и, скорее всего, там же, на конном дворе. Пойдем искать!
И мы с Мишей, прихватив с собой мой котелок, отправились искать яйца. Но там, где мы раньше нашли гнезда, было пусто. Ничего не нашли мы ни в пустой конюшне, ни в сенном сарае, ни в коровнике, ни в свинарнике. Вернувшись на конный двор, мы обнаружили над кормушками, на высоте метра два с половиной, сеновал, который соединялся с сенным сараем. На этот сеновал забрасывали сено из сарая, чтобы распределять его по кормушкам для лошадей. Миша разглядывал сеновал, но залезть туда не мог. И тут я заметил несколько перьев на полу конюшни.
— Если курица дичает, то она начинает летать, — размышлял вслух Миша. — И она вполне может залететь на сеновал… Где-то должна быть лестница.
— А ее дядя Коля отнес к хомутной починять. Я покажу.
Мы нашли лестницу рядом с хомутной. Миша принес ее в конюшню, поставил к сеновалу и поднялся.
— Нашел! — сказал он и спустился за котелком. — Там два гнезда. Хочешь подняться?
— Спускаться страшно, когда перекладины так редко, — ответил я ему.
— А я тебя подстрахую.
Я с трудом поднялся на сеновал. Гнезда были рядом, одно с другим, как и раньше, и я сказал об этом Мише.
— Две подружки, — ответил Миша, собирая яйца. — Но одна — заводила, потому что у нее шесть яиц, а у другой только пять. Мы еще сюда вернемся!
Поставив на место лестницу, мы зашли домой, отдали матери пять яиц, а с шестью отправились обратно в сельпо за хлебом и крючками. По дороге туда мы встретили четырех усталых городских жителей с котомками за плечами, которые остановили нас и начали расспрашивать, у кого можно поменять вещи на еду. Увидев наши яйца, они стали упрашивать поменять их на что-нибудь, но Миша сказал, что мы обязаны сдать их в сельпо, а больше у нас ничего нет.
Сельпо было закрыто. Рядом с ним на завалине сидели две пожилые женщины и старик городского вида с котомками в ногах. Миша разговорился с ними и узнал, что они из Осинников и тоже пришли менять вещи на еду.
— У нас и за деньги сейчас ничего не купишь, — сказал старик. — Может, здесь чего найдем?
Подошла продавщица, оглядела нас и открыла дверь.
— А вы еще рано за хлебом, — сказал она нам и повернулась к городским: — А вы, наверное, из города? У нас нет почти никаких продуктов за деньги. Только ржавая селедка и ржаные пряники.
Мы все вошли в магазин, и, пока продавщица занималась с городскими, мы с Мишей рассматривали крючки.
Старик и женщины купили селедку, от которой сильно воняло, и решили ждать хлеба. В сельпо можно было купить хлеб без карточек, но за двойную цену, если он оставался после того, как его забирали по карточкам рабочие промартели, учителя и работники сельсовета. У колхозников карточек не было, и они могли только покупать хлеб, тоже по двойной цене. Считалось, что колхозники получают зерно за трудодни от колхоза, однако после сдачи колхозом зерна государству им почти ничего не оставалось. А денег у большинства из них и вовсе не было.
Оставшись в сельпо одни, мы отдали продавщице яйца и, доплатив сколько-то рублей, купили десять разных крючков, пятьдесят метров намотанной на деревянную дощечку лески и три поводка. Молодая продавщица всё время очень дружелюбно разговаривала с Мишей, расспрашивала его о техникуме и будущей работе. Все говорили, что наш Миша — красавец. Мне было трудно об этом судить, но продавщица, которая назвалась Полиной, очень старалась ему понравиться. Она сказала, что ему не надо стоять в очереди за хлебом, а лучше прийти попозже: она отложит хлеб для него, — и даже предложила получить хлеб по его карточке на три дня вперед, что составляло полтора килограмма.
Сразу после прихода домой Миша решил пойти в лес за удилищами, а я настолько устал от беготни с самого утра, что мне хотелось только где-нибудь спрятаться от сильного ветра и отдохнуть. Я рассказал Мише, как пройти к густому тальнику в Сухом логу, где мы вырезали палку для моего лука, а сам пошел в сарай и снова принялся за выпиливание моего парусника.
Помня слова Миши, я старался не зажимать ножовку в руке, и она сразу пошла легко. Я быстро выпилил корпус парусника, просверлил отверстие для мачты и, услышав, что пришли из школы Валя и Аня, побежал сообщить им, что приехал Миша. Мне хотелось рассказать им эту новость первым, но оказалось, что кто-то в деревне уже сообщил, что приехал брат.
