Тогда отец сказал комиссии, что прежний заведующий был членом партии и жульничал, — так, может, пора попробовать не члена партии? Комиссии высказывание отца не понравилось, но Николай Федорович и Бузицкий были за то, чтобы отца поставили на эту работу, а с партийностью можно разобраться позже. Так что теперь отец будет работать заведующим торговой сетью, в которую входит наш магазин и еще четыре в соседних деревнях, где находятся участки леспромхоза. В первое время он будет и продавцом, пока не подберут кого-нибудь.
Когда отец закончил рассказ, мать сказала ему:
— Ну и хомут же ты себе надел! Там же змеиное логово!
— Ничего! Как-нибудь справлюсь. Зато не будет забот с получением продуктов по карточкам.
Отец сказал, что в этом году будет голод еще похуже прошлогоднего. Прошлый год был неурожайный, а сейчас уже в апреле жара, да и по всем признакам лето будет жаркое, всё посохнет. Огород надо пораньше засадить, чтобы окреп к засухе.
Отец также рассказал, что мост около нас будут перестраивать на следующей неделе. Со сплавом ничего не вышло. До Кондомы дошло меньше половины бревен, да и буксир чуть не утопили. Теперь будут возить лес грузовиками и тракторами. То-то нашу улицу разобьют. Я уже засыпал, когда отец пошел к дяде Коле сказать, что бригадир должен прийти завтра в леспромхоз договариваться о строительстве моста.
Утром перед уходом на работу отец сказал матери, что вчера разговаривал с дядей Колей, который тоже думает, что весна и лето будут жаркими, а значит, надо заняться посадками раньше. Отец договорился с дядей Колей, что завтра будут лошади и плуг — и он вспашет весь огород после работы. Мать отвечала, что она уже замочила луковые и чесночные семена, а сегодня займется парником для огуречной и тыквенной рассады. Ее заботило то, что оставшейся картошки нам хватит только до конца мая, а других овощей и того меньше. Как протянуть июнь без зелени? Они решили, что надо собрать и засолить как можно больше колбы сейчас же — на случай, если не будет дождей в скором времени и колба посохнет.
После ухода отца, Вали и Ани мать сказала мне и Ивану, что надо собирать крапиву. Иван сказал, что пойдет один. Я сказал матери, что в таком случае я тоже пойду один. Когда мы в прошлый раз ходили за колбой, я заметил, что у развалин кирпичного завода начинала пробиваться крапива. Я взял котомку, серп и отправился туда.
Действительно, там крапива была уже довольно высокая. Но я решил добежать до родника и проверить, что делается там. Эти места были мне знакомы, и я не боялся идти один. Сразу над родником в распадке я нашел много крапивы, нарезал почти полную котомку и пошел обратно, чтобы дополнить ее крапивой у развалин. Когда котомка была полная, я не смог забросить ее за плечи, но и выкладывать крапиву не хотелось. Сделав из кирпичей ступеньки, я затащил котомку до самой верхней и тогда смог надеть ее, присев на корточки.
Мать сказала, что к вечеру дядя Коля привезет цыплят и утят — и нужно готовить баланду из крапивы с молоком, чтобы кормить их. Мне придется собирать крапиву почти каждый день. Иван пошел искать крапиву по тем местам, где мы были с ним раньше, но нашел мало, потому что я и Валя там уже всё собрали. Я передохнул и снова пошел к роднику за крапивой.
После обеда все, кроме меня и Нади, пошли собирать колбу за реку. Коля сказал, что мы еще маленькие и не сможем перейти речку вброд, а остальные смогут, если он натянет веревку через реку. Я и Надя решили пойти с ними до реки — посмотреть, как они будут переходить реку. Коля взял с собой маленький топорик, две палки и моток тонкой веревки.
Вода в реке сильно спала, и казалось, будто это совсем другая река. Образовался перекат, но вода бежала очень быстро, и я не верил, что им удастся пересечь реку.
Коля забил одну палку, привязал к ней веревку, разделся догола, сложил одежду в котомку, обвязался веревкой и пошел по перекату, опираясь на палку. Вода была ему чуть не до паха. На другой стороне он забил палку, натянул веревку и завязал ее. Девочки тоже разделись и, визжа от холода, вошли в воду и перебрались на другой берег. Коля сказал Ивану, чтобы он не переходил реку, но Иван снял одежду, уложил ее в котомку и полез в воду. Коля, увидев, как у Ивана дрожали ноги, быстро пошел ему навстречу. Иван, держась одной рукой за веревку, а другой за Колю, перешел, хотя вода была ему выше пояса и свисающая котомка тянула его вниз по течению. Они скакали на другом берегу, чтобы согреться и обсохнуть. Коля сказал, чтобы я отвязал веревку. Он перетянул ее к себе. Вскоре они оделись и пошли в гору по дороге в лес, а мы с Надей возвратились домой.
Дома я прилег, не поев, у парников на солому, которая была приготовлена для того, чтобы закрывать парники на случай заморозка, и сразу заснул. Проснулся, когда приехал дядя Коля с утятами и цыплятами. Он встретил наших собирателей колбы, которые сделали большой круг по тайге, у подвесного моста и довез их котомки, полные колбы. Коля рассказал, какие они обошли места, где было много колбы. Хотя ее было меньше, чем обычно.
Меня колба уже не интересовала, и я пошел в сарай, где мать выгородила место для цыплят и отдельно — для утят. Цыплята были уже довольно большие, а утята — еще желтые. Мать кормила их баландой из крапивы с молоком. Она сказала, что через пару дней их можно выводить на лужу, чтобы они могли плавать и щипать траву, а пока что надо собирать крапиву.
Пришел отец с работы, и после разговора с дядей Колей было решено, что в воскресенье все отправятся в сторону Белоруса за колбой на весь день. Дядя Коля возьмет одну подводу для ребятишек и колбы.
На следующий день я с утра кормил утят и играл с ними. Вначале они все казались одинаковыми, но постепенно я начал различать их. Я сел на солому в загородке для них, и они все собрались вокруг моих ног и уснули. Теленка здесь уже не было. Он был вместе с коровой на пастбище.
После обеда отец пахал огород парой лошадей, а я бегал за плугом и собирал червей для утят и цыплят. Они сразу поняли, что это еда, и искали червей, когда те успевали заползти в солому. Часть червей я складывал в банку с землей, чтобы учить утят бежать ко мне на зов. Через два дня я повел их во двор, где они бегали за мной гуськом, и иногда бросал червей, издавая при этом, как мне думалось, утиный зов. Все эти дни остальные дети ходили после школы за колбой.
В воскресенье мы все переправились у кузницы через обмелевшую реку и поехали в тайгу по заречной улице в сторону Белоруса. Ребятишки сидели на телеге, а взрослые и Коля с луком за спиной шли пешком. Коля то и дело убегал в разные стороны, чтобы проверить, есть ли колба. Она была, но ее собрали зареченские. Не доезжая до Белоруса, мы свернули на заросшую травой дорогу в сторону Горбуновки. Скоро пошел нетронутый глухой лес. Дядя Коля рассказывал, как он охотился здесь до войны на медведей.
Остановились в глубокой долине у речки, где когда-то было шорское поселение, от которого теперь остались только развалины, заросшие бурьяном. Комаров здесь было множество, и приходилось всё время обмахиваться срезанными пихтовыми ветками. Дядя Коля выпряг и стреножил коня и повел нас вдоль речки, а потом по впадавшему в нее ручью. Там в осиннике и березняке было много колбы — целые поляны. Все принялись резать, кроме дяди Коли. Он куда-то исчез. Время от времени кто-нибудь из взрослых собирал пучки в мешок и относил к телеге.
