Она закрыла глаза. В тишине спальни отчетливо слышался стук ее сердца. Вот так же стучало оно несколько дней назад, когда она стояла на палубе «Ла Муэтт» и смотрела на темный берег Лэнтикской бухты. Она вспомнила холодок, пробежавший по ее спине в ту минуту, и бесшабашное веселье, охватившее ее после того, как она спустилась в каюту, перекусила и выбросила из головы обуревавшие ее страхи. Теперь все было иначе. Теперь она осталась одна, рядом с ней не было руки, на которую она могла опереться, и глаз, в которые она могла заглянуть. Помощи ждать было неоткуда. Скоро приедут гости, и она должна их принять.
Дождь за окном постепенно стих, в саду запели птицы. Уильям по-прежнему не возвращался. Она встала, подошла к двери и прислушалась. Из гостиной доносился негромкий гул голосов. Через некоторое время послышался хохот Гарри и короткий смешок Рокингема. Затем все стихло, – наверное, они возобновили игру. В тишине отчетливо раздавались окрики Гарри, бранившего собаку, которая не переставая почесывалась. Дона поняла, что не может больше ждать. Она накинула плащ, осторожно, на цыпочках спустилась по лестнице в прихожую и через черный ход выбралась в сад.
Трава была мокрая после дождя и поблескивала серебристыми росинками. В воздухе пахло сыростью, словно осенью во время тумана.
С деревьев капало; извилистая тропинка, ведущая к ручью, раскисла и покрылась лужами. Солнце не торопилось выходить из-за туч, и лес стоял темный и мрачный. Густая свежая зелень непроницаемым пологом сомкнулась над ее головой. Дойдя до того места, где тропинка круто обрывалась, убегая вниз, она собралась уже по привычке свернуть налево, к ручью, как вдруг ее внимание привлек негромкий звук, похожий на хруст сучка. Она остановилась под деревом, придерживая рукой раскидистую нижнюю ветку. Через несколько секунд впереди послышался шорох раздвигаемого папоротника. Дона затаила дыхание. Шорох стих. Она осторожно выглянула из-за ветки: в двадцати ярдах от нее, прислонившись спиной к дереву, стоял человек с мушкетом в руке.
Его лицо, отчетливо вырисовывающееся под треуголкой и повернутое к ней в профиль, было ей незнакомо, но напряженная, выжидательная поза и взгляд, устремленный в сторону ручья, объясняли многое.
С дерева упала тяжелая капля. Человек снял шляпу и, повернувшись к Доне спиной, стал вытирать лоб платком. Воспользовавшись этим, она выбралась из своего укрытия и по той же тропинке, которая привела ее сюда, побежала обратно к дому. Руки ее похолодели, она плотней закуталась в плащ. Так вот почему Уильяма нет до сих пор! Его схватили и держат под стражей, или он прячется в лесу, так же как и она. Наверняка этот часовой здесь не один, где-нибудь поблизости притаились и другие. К тому же он не из местных, – скорей всего, это слуга Юстика, Годолфина или Рэшли.
«Вот и все, – думала она, – теперь мне остается только вернуться домой, переодеться в парадное платье, надеть серьги, ожерелье, браслеты и спуститься в столовую, чтобы, усевшись во главе стола, улыбаться Годолфину, расположившемуся справа, и Рэшли, расположившемуся слева, стараясь не думать о том, что их люди уже прочесывают лес».
Она бежала по тропинке; с деревьев падали тяжелые дождевые капли; дрозды в чаще примолкли; наступил загадочный, тихий вечер.
Выбравшись на опушку леса, незаметно переходящую в лужайку, она взглянула на дом: балконная дверь была распахнута, на террасе стоял Рокингем и смотрел на небо. У его ног вились спаниели. Дона поспешно отпрянула назад. Одна из собак, учуяв в мокрой траве ее следы, выскочила на лужайку и, помахивая хвостом, побежала к лесу. Рокингем проследил за ней взглядом, потом поднял голову и посмотрел на одно из окон второго этажа, помедлил минуту-другую и осторожно двинулся следом за собакой, не спуская глаз с предательской цепочки следов, тянущихся по траве и исчезающих среди деревьев.
Дона кинулась обратно в лес, слыша, как Рокингем за ее спиной тихо окликает собаку: «Герцогиня… Герцогиня…» Слева в папоротнике зашуршали собачьи лапы. Дона углубилась в чащу, намереваясь выбраться на аллею и окольным путем попасть во внутренний двор. Собаку она больше не слышала: очевидно, та побежала по ее первому следу к ручью.
Никем не замеченная, она добрела до дома, открыла парадную дверь и вошла в столовую. Свечи, к счастью, еще не зажигали, в комнате царил полумрак. В дальнем углу у сервировочного стола стояла служанка, раскладывая тарелки к ужину. Ей помогал лакей, приехавший с Гарри из Лондона. Уильяма по-прежнему нигде не было видно.
Дождавшись, пока слуги скроются на кухне, Дона тихо поднялась по лестнице и подошла к своей спальне.
– Кто там? – послышалось из-за соседней двери.
Она, не отвечая, проскользнула в комнату и едва успела скинуть плащ и, юркнув в кровать, накрыть ноги одеялом, как в коридоре раздались тяжелые шаги и Гарри, без камзола, в рубашке и брюках и, по своему обыкновению, забыв постучать, ворвался следом за ней.
– Куда, черт возьми, подевался твой негодный Уильям? – проревел он. – Томас просто с ног сбился. Он не знает, где ключ от погреба, а вино уже на исходе.
Дона полежала немного с закрытыми глазами, затем повернулась на бок и зевнула, притворяясь, что он ее разбудил.
– Откуда мне знать, где может быть Уильям? – проговорила она. – Наверное, болтает со слугами на конюшне. Пусть поищут получше.
– Уже искали, – досадливо ответил Гарри, – но он как сквозь землю провалился. Скоро приедет Годолфин с компанией, а в доме ни капли вина. Ей-богу, Дона, это переходит всякие границы. Я не намерен больше это терпеть. Если он сейчас же не появится, я его уволю.
– Подожди еще немного, – устало проговорила Дона. – Он обязательно придет.
– Поразительная распущенность! – буркнул Гарри. – Вот что значит отсутствие крепкой хозяйской руки. Ты его просто избаловала, Дона, он делает все, что хочет.
– Напротив, он делает только то, чего хочу я.
– Нет-нет, можешь меня не переубеждать. Роки совершенно прав. Этот малый слишком много себе позволяет. Роки в таких вещах разбирается.
Он остановился посреди комнаты и сердито уставился на нее. Лицо его побагровело, голубые глаза злобно прищурились. Дона хорошо знала это его состояние: после нескольких бокалов вина он всегда приходил в раж и начинал буянить.
– Как твои успехи в пикете? – проговорила она, стараясь его отвлечь.
– Какие там успехи! – проворчал он. – Неужели ты думаешь, что я за десять минут могу обыграть Роки? Разумеется, мне снова пришлось раскошелиться. Я проиграл ему тридцать соверенов. Не такая уж маленькая сумма, между прочим. Кстати, Дона, тебе не кажется, что я должен нанести тебе визит после долгой разлуки?
– Разве ты не будешь участвовать в охоте на пирата?
– Буду, конечно, но я надеюсь, что к полуночи мы уже управимся. Если этот проходимец действительно прячется на реке, как предполагает Годолфин, у него нет ни малейших шансов. Весь лес от дома до мыса охраняется часовыми, и еще несколько человек на всякий случай дежурят у берега. Нет, на этот раз негодяю от нас не скрыться.
