Жалко, что Никита не баллотировался в президенты.
Вылечили
Сидели мы втроем у меня в кабинете: Гена, я и Петров. Андрей играл на пианино мелодию к фильму, а Гена пытался запомнить, потому что он вызвался написать слова песни. (Опять я потребовал, чтобы сначала была мелодия, а потом слова.) Стук в дверь – вошла Лика Ароновна с парнем и сказала:
– В-вот Игорь. На Сашу. Только он за-заикается.
Лика Ароновна заикалась.
Внешне парень подходил. Таким мы Сашу себе и представляли: маленького роста, нервный.
– Я не всегда за-заикаюсь, – сказал Игорь. – То-о-только к-когда волнуюсь.
– Георгий Николаевич, ну и п-пусть заикается! Будет еще какая-то к-краска – сказала Лика. – К-как вы считаете, Андрей?
– П-по-моему, д-да, – сказал Петров.
Петров тоже заикался.
– Пусть за-заикается, – сказал Гена. – Нормально.
И Гена тоже немного заикался.
– Ну, д-давайте рискнем, – от такого количества заик у меня тоже стал язык заплетаться.
Сняли Игоря на пленку, посмотрели и утвердили.
По роли Саша стрижется наголо. А, поскольку снимали то начало, то середину, то финал, и Саша то с шевелюрой, то стриженый, актера надо было подстричь наголо и сделать парик. Подстригли Игоря под ноль и заказали парик.
Женя Стеблов.
Никита, Женя Стеблов (в парике), Леша Локтев и Галя Польских.
И тут Лика привела Женю Стеблова.
– Георгий Николаевич, т-только вы меня не убивайте, но этот лучше. Хоть и высокий.
Сняли Женю на пленку, посмотрели… Действительно, лучше.
– К-кошмар! – сказала Лика Ароновна, – я звонить не буду. Георгий Николаевич, вы мужчина!
Я позвонил. Когда Игорь узнал, что не снимается, он так обозлился, что час поносил Лику, меня, Петрова, Шпаликова, съемочную группу и весь советский кинематограф. И ни разу не заикнулся! А ведь волновался. Может, мы его вылечили?..
Извода Ролан
Роль человека, которого гипнотизируют, я пригласил сыграть Ролана Быкова. Приезжаем на съемку – нет Ролана.
Звоню ему в монтажную.
– Сейчас, Гия. Чуть-чуть по-другому склею эпизод и приеду.
Он монтировал свой фильм. Ждем – нет Ролана. Посылаю ассистента. Ассистент возвращается:
– Быков говорит, сейчас два кадра переставит и приедет.
Ждем – нет Ролана! Поехал за ним сам – благо «Мосфильм» от Парка культуры недалеко. Захожу в монтажную.
– Все, Гия, я готов, – говорит Ролан. – Едем. Только сейчас эти кадрики местами поменяю.
– Ну, поменяй.
– Все… Хотя… Как же я не сообразил – надо общий план сразу после крупного переставить!
– Поехали. Завтра переставишь.
Почти насильно вытащил я его на съемку. Снимаем: идет Ролан, оглядывается на ребят и уходит. Сняли три дубля.
– Снято.
– Подожди! Гия, давай еще! – говорит Ролан. – Давай, что он не просто гуляет, а вышел познакомиться с девушкой. Ищет невесту.
Сняли.
– Давай еще. Давай так: он грамм сто пятьдесят принял.
– Что, качается?
– Да нет, просто вот так идет, – показал Ролан.
“Я шагаю по Москве”. Ролан Быков и Алексей Локтев.
Сняли еще. Потом еще – пиджак не надет, а он несет, держа за вешалку пальцем. Надо сказать, что все варианты у Ролана были хорошие. После девятого дубля Ролан говорит:
– Давай еще вариант. Он оглянулся, испугался, но девушка ему понравилась.
– Дальше пленку за свой счет покупать будешь, – сказал я. – Все, хватит.
На следующий день опять пришлось за ним ехать в монтажную, опять он перемонтировал тот же эпизод, и на съемках та же история – бесконечные поиски вариантов.
Мне было приятно, что есть еще кто-то, кто изводит соратников почти так же, как я.
Музыка для американского президента
Опять к съемкам нужна была фонограмма. Опять я долго мучил Петрова, и опять он в итоге написал замечательную мелодию. Сегодня кто-то видел фильм «Я шагаю по Москве», кто-то – нет, но музыку эту помнят все.
И каково же было мое удивление, когда я увидел по телевизору, что под эту музыку, под которую у меня в фильме шагали Колька, Володя и Саша, по ковровой дорожке мимо почетного караула идут Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев и президент Соединенных Штатов Ричард Никсон!
И песня до сих пор звучит. Слова ее стали почти хрестоматийными – их даже пародируют. А придумались они так.
Снимали мы памятник Маяковскому для сцены «Вечер. Засыпают памятники». Юсов с камерой, операторская группа и я сидим на крыше ресторана «София» – ждем вечерний режим (когда небо на пленке еще «прорабатывается», но оно темнее, чем фонари и свет в окнах).
– Снимайте, уже красиво! – донеслось снизу.
Внизу появился Гена Шпаликов. Гена знал, что сегодня нам выдали зарплату, и не сомневался, что мы после съемки окажемся в ресторане.
– Рано еще! – крикнул я ему сверху. – Слова сочинил?
– Что?
Площадь Маяковского, интенсивное движение машин, шум – очень плохо слышно. Я взял мегафон.
– Говорю, слова к песне пока сочиняй! – сказал я в мегафон.
Песня нужна была срочно – Колька поет ее в кадре, а слов все еще не было. Последний раз я видел Гену две недели назад, когда давали аванс. Он сказал, что завтра принесет слова – и исчез. И только сегодня, в день зарплаты, появился.
– Сочинил! Я шагаю по Москве, как шагают по доске…
– Громче! Плохо слышно.
Гена повторил громче. Вернее, проорал.
Людная площадь, прохожие, а двое ненормальных кричат какую-то чушь – один с крыши, другой с тротуара.
– Не пойдет! Это твои старые стихи – они на музыку не ложатся. Музыку помнишь?
– Помню.
– Если не сочинишь, никуда не пойдем.
– Сейчас! – Гена задумался.
– Можно снимать? – спросил я Юсова.
