Фельдфебель Сепп взглянул на солнце и предупредил:
– Когда надумаете допросить задержанного, скажите об этом моему человеку на воротах. А сейчас позвольте откланяться!
Рыжеусый служака ушел, а староста кликнул пробегавшего мимо пацана и велел отвести меня к дому, в котором остановился на зиму некромант. Там во дворе хибары с покосившимся забором уже вертелся Макс.
– Товары нашего купца местные растащили, – сообщил он мне, – но ничего запретного в доме, по словам старосты, не находили. Клянется в этом на Священном Писании, и не думаю, что врет.
– Записи? Какие-нибудь книги? – уточнил я.
– Ничего не было.
Я разочарованно выругался и зашел в дом, предусмотрительно склонив голову, дабы не зацепить макушкой низкую притолоку.
– Уже искал тайники? – крикнул я Максу.
– Да! – отозвался тот со двора. – И братья тоже успели пошарить внутри.
– Ясно.
Я встал посреди единственной комнаты и закрыл глаза, медленно и без всякой спешки погрузил себя в транс, потянулся к незримой стихии, объял реальность и взглянул на ее истинное обличье. Мир изменился, краски и цвета смешались, пронзающий все сущее небесный эфир засиял мягким янтарным свечением. Я погрузился куда глубже, нежели при обычном использовании истинного зрения, ведь сейчас оно было не в силах мне помочь. Простое лицезрение незримой стихии не откроет тайников, но если зайти чуть дальше, то мерцание эфира может показать, где укрыты вещи, которых некогда касалась сила.
Никто – ну или почти никто! – не зачаровывает рабочие записи, но к ним обращаются всякий раз, когда творится волшба, и листы невольно пропитываются эманациями магии. Внимательный наблюдатель вполне может отыскать их по искажениям эфирного поля.
Незримая стихия в доме была однородной, ничто не свидетельствовало о проведении здесь колдовских ритуалов, лишь в одном месте мне почудилось легкое марево. Голова пошла кругом, я вывалился из транса и едва не упал, пришлось даже опереться о стол, чтобы устоять на ногах.
– Макс! – позвал я. – Макс, иди сюда!
– Что-то нашел, Филипп? – заглянул в дом порученец архиепископа.
– Вторая половица от окна, – подсказал я. – Проверь, что под ней.
Макс не стал спрашивать, по какой причине я не могу сделать этого сам, молча опустился на колени и подцепил острием кинжала неплотно пригнанную к соседним доску.
– Пусто, – произнес он миг спустя с нескрываемым разочарованием.
Я отлип от стола и заглянул ему через плечо. Тайник и в самом деле оказался пуст. Меня привлекли отголоски силы некогда хранившегося там предмета, но самого предмета уже и след простыл. Неужто опередили братья-герхардианцы? Или колдун перепрятал содержимое тайника?
– Святые небеса! – проворчал я и махнул рукой. – Ладно, не важно.
– Как ты нашел тайник? – полюбопытствовал Макс, поднимаясь с пола.
– Опыт, – ответил я, не желая раскрывать всех своих секретов. – Как думаешь, каноник Йохан сможет убедить кметов раскопать захоронение дикарей, убитых при нападении на деревню?
– Ради всего святого – зачем?! – опешил человек архиепископа.
Я только вздохнул. Для простецов все некроманты суть порождение тьмы и слуги запределья, но даже церковные трибуналы учитывают при вынесении приговора еще и методы поднятия мертвецов, а не только сам факт осуществления запретной волшбы.
Заклинатель мог уподобиться кукольнику и управлять телом покойника силой собственного разума, а мог поработить не успевшую покинуть наш мир душу, вернуть ее в мертвую плоть и тем самым нарушить волю и законы Вседержителя. В первом случае строгость наказания в значительной степени зависела от целей и мотивов. Во втором отступника ждали камень на шею и проточная вода.
Установить, каким именно образом действовал Ивар Фальк, помогли бы его рабочие записи, но их не нашли, а сам он точно не станет свидетельствовать против себя. Оставался лишь один путь установить истину: осмотреть останки людей, убитых восставшими мертвецами. Обратное водворение души в тело приводило к безумию, покойники превращались в диких зверей и не пользовались оружием, а просто рвали противника на куски.
– Зачем нужно выкапывать мертвецов? – повторил Макс свой вопрос.
– Поверь, это необходимо, – сказал я, не став вдаваться в подробности.
Макс покачал головой.
– Каноник не станет этого делать. Никто не станет тревожить прах мертвых.
– Кроме нас, – поморщился я. – Ладно! Найди заступ, придется самим заняться разорением могил.
Макс уставился на меня распахнутыми от изумления глазами.
– Страсти небесные! – охнул он. – Это действительно необходимо?
– Вовсе нет, – раздалось вдруг от окна.
Мы обернулись и уставились на хмурую физиономию брата Стеффена. Как ловчий ордена Герхарда-чудотворца умудрился пересечь двор незаметно для нас, оставалось только догадываться.
Я прищурился.
– Полагаю, ваше замечание обусловлено не только морально-этическими и теологическими соображениями, брат Стеффен?
Ловчий кивнул.
– Тела погибших в ту же ночь эти суеверные… – он проглотил едва не сорвавшееся с губ ругательство, – бестолочи расчленили и сожгли, захоронив лишь кости и прах. Осмотр останков вам ничего, магистр, не даст.
Я едва не застонал от досады.
– Но из показаний кметов следует, что восставшие из мертвых были чрезвычайно быстрыми, движениями мало походили на людей и рвали врагов на части, – добавил брат Стеффен.
– Было бы странно, утверждай они нечто иное, – скривился я. – Ночь. Пожарища. Нападения дикарей. Восставшие из мертвых. Удивительно, что их не описывают демонами во плоти. Понимаете, к чему я клоню?
– Обоснованные сомнения, – скрипучим голосом произнес ловчий. – Ваши коллеги-чистоплюи будут трактовать их в пользу обвиняемого.
– Что еще говорят в деревне? – спросил я, выходя на улицу.
– Этой осенью некромант привез с собой племянника.
– Его задержали? Брат Стеффен, скажите, что его задержали!
Ловчий развел руками.
– Руне Фальку одиннадцать лет от роду, и он в некоторой степени… блаженный. От рождения был слегка придурковатым, а в ночь нападения окончательно повредился умом. Даже разговаривать перестал. Едва ли окажется полезен для вас.
– Видели его?
– И даже пытался расспросить. С тем же успехом можно общаться с деревом.
Я не сдержался и выругался.
– Говорят, некромант, – продолжил ловчий, упорно отказываясь называть задержанного по имени, – имел обыкновение шляться по округе, иногда пропадал на целый день. Мы собираемся поискать, куда он ходил. Не желаете составить нам компанию?
