В голове некоторое время уже брезжила догадка, способная объяснить решительно все, и, дабы подтвердить ее или опровергнуть, я отправился на Воробьиный холм. Весь тот квартал был одним сплошным борделем, и пришлось изрядно побродить, прежде чем удалось отыскать заведение, в котором подвизалась юродивая Ирма.
И ладно бы просто побродить! Время было неурочное, на стук в двери подолгу никто не отвечал, иной раз не отпирали вовсе. Удивляться такому не приходилось: местные обитатели продирали глаза разве что к полудню, а сейчас не минуло еще и шести утра.
Но, как бы то ни было, нужное место я все же отыскал. Самой Ирмы в борделе, как и предполагал, не оказалось, и заправлявшая там мамка – сонная и одутловатая, ровно с большого перепоя, – предложила выбрать любую другую свободную девицу. Но нет, другие девицы меня не интересовали.
– Ирма где? – спросил я, поглаживая припухшие пальцы правой руки.
– Да кто эту дуреху знает? – фыркнула мамка. – У нее ветер в голове! Одно слово – юродивая!
– И давно не появлялась?
– Спроси чего полегче! Мне с остальными забот хватает!
В комнату заглянул бандитского вида вышибала, но пухлощекая тетка отослала его досадливым жестом, вновь развернулась ко мне и вымученно улыбнулась.
– Так показать девочек?
Взгляд припухших глазок содержательницы борделя беспрестанно перебегал с одного предмета на другой, смотрела она куда угодно только не на меня. Эта прожженная хищница из рук вон плохо скрывала охватившую ее нервозность. Мои расспросы невесть с чего нагнали на нее страх.
Но чего ей бояться? Я ведь совсем-совсем не страшный. А если и страшный, то давно навострился это скрывать. Выходит, дело не во мне?
– Девочки пусть после трудов праведных отсыпаются, – недобро улыбнулся я и выстрелил наугад. – Ты лучше другое скажи: знаешь, кто я?
И – о чудо! – тетка медленно кивнула.
Как видно, иной раз бывает польза и от досужих сплетен. Вчера из-за ненужной огласки меня едва не спровадили на тот свет, а сегодня все получилось ровно наоборот. Кого другого вышибала давно бы уже с крыльца спустить попытался, а меня терпят. Будь я сам по себе, правдивых ответов не дождался бы, теперь же оставалось лишь грамотно разыграть свою партию. Все выложат, никуда не денутся.
– Стал быть, знаешь и тех, кто меня об услуге попросил? – продолжил я напирать на содержательницу борделя.
И вновь ответом стал настороженный кивок.
– Где Ирма? – потребовал я ответа и рыкнул: – Не юли! В глаза смотри!
Тетка была тертой и видавшей виды, но со здравомыслящими людьми Рауфмельхайтена ссориться поостереглась.
– Сняли Ирму, – нехотя сообщила она. – Заплатили сразу за два дня. Давно должна была вернуться, но не появилась. Да говорю же: у нее ветер в голове, что два дня, что седмица – ей все едино, пока кормят и поят.
– Снял кто?
Содержательница борделя пожала плечами, поправила сбившуюся шаль и зябко поежилась.
– Приезжий снял, – сообщила она, не став вдаваться в детали.
– И ты так запросто свою девку невесть с кем отпустила?
– Монет отсыпали, вот и отпустила. Да и видно было, что человек серьезный. Такой… со стержнем, что ли. Породистый.
– Выглядел он как?
Тетка задумалась.
– Одно слово – солидный. Не старый еще, а волосы с проседью. И одет дорого. А заколка плаща, – припухшие глаза мечтательно заблестели, – в виде золотого жука. И камушки… Настоящие самоцветы, не стекляшки дешевые.
Седой? Не тот ли седой, что ухарей подговорил меня в оборот взять?
Очень интересно. Только вот я ожидал услышать совсем другой ответ и потому уточнил:
– Один он был?
– Да нет, – припомнила тетка. – Слуга при нем крутился. Мальчишка еще совсем, щенок чернявый с бородавкой на щеке. Взгляд его мне сразу не понравился. Еще подумала – у такого сеньора какой-то оборванец в прислуге ходит.
– Бородавка, значит? – задумчиво хмыкнул я.
Полди Харт был темноволосым, да и бородавка у него на лице тоже имелась.
– Патлатый такой, – скривилась тетка. – Он на Ирму хозяину и указал. Как увидел ее, так чуть слюной не истек, паскуда такая!
– Занятно.
В голове так и закрутились мысли. Полди Харт и некий солидный сеньор с золотой фибулой в виде жука. Пропавшая шлюха, которая, по словам капрала, как две капли воды походила на призрак Белой девы. А еще церковь Святой Берты, где ночными сторожами долгие годы служили родственники школяра…
Все запуталось окончательно или же, напротив, стало ясно как белый день?
В церковь Святой Берты я не пошел и для начала отправился расспросить соседей Полди Харта об этом беспокойном юнце. Откуда-то возникла уверенность, что вчера они были откровенны со мной не до конца.
Проходя мимо злополучного переулка, я замедлил шаг и огляделся, но тела на земле уже не валялись, а кровь смыло дождем. Будто и не случилось ничего, разве что отбитые пальцы до сих пор саднит.
Родных школяра я этот раз беспокоить не стал, сразу пошел по соседям и сегодня уже не интересовался их мнением о Полди, а задавал предельно конкретные вопросы. И очень быстро картинка в моей голове дополнилась новыми деталями. Рабочей гипотезе они нисколько не противоречили, скорее, даже наоборот – подтверждали ее целиком и полностью.
Как оказалось, Полди и в самом деле сбежал из города, но вовсе не от родительских затрещин, а от несравнимо более серьезных неприятностей. О его непотребной страсти к расчленению зверушек знали многие, и, когда неподалеку зарезали старика-бродягу, сразу пошли пересуды, будто известный всей округе живодер принялся за людей. И пусть прямых доказательств вины бедового юнца не имелось, никто и не собирался устраивать следствие на этот счет. Дыма без огня не бывает – какие еще нужны доказательства? Вот Полди и удрал.
Одна деталь заинтересовала особо – животным, попавшим ему в руки, школяр неизменно вырезал глаза. Ну и какой мог быть у подобного действа исследовательский интерес? Это, скорее, говорило о некоем душевном заболевании. Доводилось мне встречаться с вивисекторами, для которых значение имел лишь сам процесс, а никак не результат. Да еще вспомнилось изуродованное лицо призрака.
– Одно к одному, – проворчал я и отправился в церковь Святой Берты.
Разгадка крылась именно там.
За время своего пребывания в Рауфмельхайтене я посещал богослужения неоднократно, как-то раз заглядывал и в церковь Святой Берты. Надо сказать, тогда особого впечатления она на меня не произвела.
Нет, вырубленный в скале храм поражал необычными архитектурными решениями, да и акустика там была весьма и весьма хороша, но огоньки свечей даже не пытались разогнать густой полумрак, а эфирное поле оказалось далеко не столь ярким и насыщенным, как того стоило ожидать от древнего храма.
