ЧЕМ БОЛЬШЕ МОЗГ, ТЕМ ДЛИННЕЕ (И, ВОЗМОЖНО, ПРОЧНЕЕ) НЕРВНЫЕ ПУТИ, КОТОРЫЕ ПЕРЕДАЮТ СИГНАЛ НА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РАССТОЯНИЯ.
Учитывая, насколько небольшими были половые различия (это полностью признают даже самые пылкие защитники биологической детерминистской позиции), «коэффициент успеха» таких исследований просто не может быть таким огромным. Оказалось, что убеждение в «жестко настроенных» половых различиях подкрепляется отчетами о «различиях мозга», подобными тем, которые изучала группа Иоаннидиса. Нас не может не беспокоить, что так много исследований основано на предубеждении23. Доказательства, которые приходят из области нейробиологии, обладают мощным влиянием на окружающий мир, а он, в свою очередь, изменяет мозг. Кроме того, такие доказательства играют роль в сохранении стереотипов, формировании личности и других свойствах социального мозга, постоянно занятого поиском правил. Так мы получаем искаженное представление; хотя, возможно, иногда нам даже сообщают правду, но не всю правду, и тогда нас – и наш мозг тоже – просто вводят в заблуждение.
Пластичность, пластичность, пластичность – и постоянная проблема пола24
Мы уже видели, как ранние изображения мозга подтверждали факт жесткой настройки его функций и структур. Это означало, что участник выполнял речевые упражнения, работал с картинками или решал логические задачи, а закономерности активации и изображения всегда были похожими (как бы вы их ни измеряли) и воспроизводимыми. Тогда, если вы собирались сравнивать мужчин и женщин (конечно, если ваши участники не имели неврологических отклонений и не принимали действующих на мозг препаратов, а их возраст был почти одинаковым), вам не нужно было знать о них ничего, кроме пола.
Вы также могли предположить, что все ваши участницы были типичными представительницами группы, на которую наклеивался ярлык «женщины», а мужчины – «типичными мужчинами». Если же, например, вы изучали речевые навыки у женщин, то ваша случайная выборка, собранная в один год (и часто среди молодых студенток или аспиранток), должна быть очень похожей на выборку, использованную на следующий год, когда вам захотелось повторить исследование. А потом вы могли бы объяснить любые обнаруженные различия между группами с точки зрения их «мужских» или «женских» свойств. Вы выбрали эти две группы на основании их «естественных» различий, и если они по-разному выполняли задание или их мозг выглядел по-разному, то только потому, что мужчины отличаются от женщин.
Открытие пластичности человеческого мозга, которая длится на протяжении всей жизни и зависит от опыта, означает, что в гендерных исследованиях мы должны обращать внимание не только на пол и возраст участников. Однако создается впечатление, что «прожектор пластичности» редко используется в дебатах о половых различиях мозга.
Теперь нам известно, что разный опыт, увлечение компьютерными играми и даже направленные ожидания могут менять мозг. Например, если вас интересуют различия в восприятии пространства, то вы должны выяснить, каким важным для этого опытом обладают ваши участники. Они много играют в видеоигры? Они занимаются спортом, развивающим навыки пространственного восприятия? Их работа связана с ориентированием в пространстве? Когда мы смотрим на гендерный мир, который окружает мозг, то понимаем, насколько вероятно, что мужчины и женщины будут в этом отличаться. Поэтому в исследованиях нужно учитывать подобные факторы при разработке процесса эксперимента, а также в обработке и интерпретации результатов. Нам нужно признать, что человеческий мозг всегда тесно связан с окружающим миром. Чтобы разобраться в работе мозга, нам нужно также изучить и этот мир.
Это особенно важно теперь, когда ученые могут обратиться к огромным базам данных по нейровизуализации. По всему миру ученые обмениваются полученными у себя в лабораториях сведениями. Их цель – собрать общую коллекцию данных о структурах и функциях мозга, к которой каждый ученый будет иметь доступ, чтобы проверить свои теории и допустимость их экстраполяции на большие группы людей за пределами лаборатории. Вместо десятков участников исследований мы можем рассматривать сотни и тысячи сканов головного мозга.
В одной из статей сообщалось об исследовании состояния покоя мозга у 1400 участников. (То есть измерения проводили в тот момент, когда участник просто лежал под сканером, не выполняя никакого задания.)25 Ученые измерили активность синаптических взаимодействий в этом состоянии и обнаружили, что возраст и пол являлись важнейшими отличительными характеристиками в разных видах сравнений. Статья, естественно, сопровождалась картинкой с розово-голубой колоколообразной кривой. На самом деле картинка показывала, насколько перекрывающимися были данные, полученные у мужчин и женщин, однако авторы не сообщили о величине эффекта. Хотя во входных анкетных данных имелись демографические сведения, например уровень образования или профессия, авторы не принимали их во внимание при проведении сравнения. Таким образом, эта статья кажется впечатляющим доказательством в пользу биологического детерминизма, основанном на гигантском наборе данных. Однако ключевые факторы, запускающие пластичность, в нем вообще не рассматривались. Возраст участников составлял от восемнадцати до шестидесяти лет, так что у них было немало времени в их гендерной жизни, чтобы приобрести опыт, повлиявший на мозг и поведение.
Если мы до сих пор задаем все те же вопросы с тем же мировоззрением, то ответы не обязательно будут лучше, даже если у нас теперь есть продвинутые технологии и большие массивы данных. Большее количество сравнений более крупных наборов данных не приблизит нас к пониманию мозга, если мы будем и дальше придерживаться бинарных биологических характеристик и игнорировать психологические, социальные и культурные факторы. Вряд ли среди 1400 участников исследования много жонглирующих водителей такси или канатоходцев-скрипачей, но я могу держать пари, что у них проявляется огромное разнообразие в образовании, профессиональной деятельности, занятиях спортом и других хобби.
Создается впечатление, что мозг не просто отражает мир, в котором существует. Появляются новые доказательства, что нам следует учитывать взаимное влияние гормонов и окружающего мира26. Нам известно, что развитие мозга – это динамический процесс, и его изменения отражают взаимодействие с окружающей средой. Ясно, что колебания уровней гормонов также оказывают влияние на происходящее вокруг нас. Это уже и близко не похоже на характеристику в духе «биология правит» для гормонов вроде тестостерона. Теперь понятно, что уровни гормонов могут меняться в зависимости от степени и характера участия в жизни общества.
Удивительный пример показывает колебание уровней тестостерона у отцов. Оно зависит от того, сколько времени они проводят со своими детьми. А это, конечно, отражает ожидания, характерные для культурного кода народа. В Танзании провели исследование, где в одну группу входили отцы, которые активно заботились о своих детях. Уровни тестостерона у представителей этой группы были ниже, чем у тех, кто не занимался с детьми27.
Этот «разумный» эффект тестостерона был искусно продемонстрирован специалистом в области социальной нейроэндокринологии Сари ван Андерс. Она пригласила три группы доверчивых мужчин и принесла им плачущую куклу28. (Это одно из тех исследований, читая о которых я радуюсь, что оказалась по другую сторону зеркала в лаборатории экспериментальной психологии или комнаты для допросов.) Одна группа мужчин должна была слушать плач ребенка, но не могла вмешиваться, другой было позволено брать в руки куклу (которая, однако, была запрограммирована на плач вне зависимости от того, что вы с ней делали, я знаю человеческих младенцев с точно такой же программой). Счастливчики из третьей группы получили куклу, которая «реагировала» на действия, которые обычно совершают родители: кормление, смена подгузника, поглаживание по спинке. У участников измеряли уровни тестостерона в слюне до эксперимента с куклой и после. В той группе, участники которой успешно «успокаивали» куклу, уровень тестостерона снижался. У тех, кто «только слушал», уровень тестостерона значительно вырос. А те участники, которые безуспешно качали куклу, сохранили уровни тестостерона на прежнем уровне. Ван Андерс предположила, что, поскольку стимул был одинаковым для всех групп, вариации уровней тестостерона отражали социальный контекст и возможность (или невозможность) действия «для решения проблемы». Таким образом, не только наш мозг пластичен, но и уровни гормонов не зафиксированы в той мере, в какой представлялось раньше.
