ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ ГРОМКИХ И МОЩНЫХ СИГНАЛОВ, КОТОРЫЙ ПОНИМАЕТ РЕБЕНОК, – СИГНАЛ О РАЗЛИЧИЯХ МЕЖДУ МАЛЬЧИКАМИ И ДЕВОЧКАМИ.
Есть мнение, что существует два основных процесса, которые предскажут изменение или укрепление стереотипов. Если гендерные стереотипы основаны на современных представлениях о мужчинах и женщинах, то происходящие в обществе перемены должны приводить и к изменениям стереотипов. Однако если стереотипы укоренились слишком глубоко, то изменения в обществе их не коснутся. Такие явления, как «предвзятость восприятия» (когда вы с большей готовностью принимаете доказательства, совпадающие с вашими убеждениями), могут еще сильнее закрепить стереотипы в общественном сознании5.
Как мы знаем, наш социальный мозг – это «мусорщик», собирающий правила. Он ищет «важные» и «желательные» характеристики, которые у нас должны быть, чтобы соответствовать группе «своих». Это неизбежно будет включать стереотипную информацию о том, как должны выглядеть «такие, как мы», как нам следует себя вести, что нам можно и чего нельзя. Кажется, у нашей самоидентификации очень низкий порог, поскольку его легко пересечь. Мы видели, как незаметны манипуляции, которые включают реакцию угрозы подтверждения стереотипа6. Не нужно слишком часто напоминать, что вы «неэффективная женщина», чтобы вы стали неэффективной женщиной. И даже не нужно напоминать, что вы женщина, – ваше «я» сделает все остальное. Это относится даже к четырехлетним девочкам. Цветная картинка, на которой девочка играет с куклой, уже ассоциируется с плохими результатами задания на восприятие пространства7.
Нейронные сети мозга, обрабатывающие и хранящие социальные метки, отличаются от тех, которые заняты работой с более общими знаниями8. А сети, отвечающие за стереотипы, перекрывают те, которые отвечают за субъективную самоидентификацию и идентификацию себя в обществе. Поэтому попытки оспорить стереотипы, особенно в представлениях о самом себе («я мужчина, следовательно…», «я женщина, следовательно…»), повлекут за собой быстрое подключение к общему хранилищу знаний, где в любом случае имеется достаточно информации. Убеждения такого рода очень глубоко внедрены в процесс социализации, который составляет суть человеческого существа.
Некоторые стереотипы обладают собственной системой положительного подкрепления, которая запускает поведение, связанное со стереотипной характеристикой. Например, давайте рассмотрим влияние угрозы подтверждения стереотипа в эксперименте на восприятие пространства. Для этого берется задание на мысленное вращение, к которому добавляется положительный или отрицательный стереотип9. И стереотипы в отношении игрушек «для девочек» и «для мальчиков» повлияют на целый диапазон навыков: девочки, которые считают лего исключительно мальчишеской игрушкой, хуже выполнят задания на конструирование10.
Иногда стереотип становится когнитивным крючком, или «козлом отпущения». В этом случае плохое выполнение задания или отсутствие способности относятся к характеристикам, с которыми связан стереотип. Например, раньше предменструальным синдромом объясняли явления, которые могли быть связаны с другими факторами, и мы обсуждали это в Главе 2. Ученые обнаружили, что женщины часто списывают свое плохое настроение на менструации, хотя причиной в той же степени могли быть и другие факторы11.
Некоторые стереотипы являются и описывающими, и предписывающими. Если вы подчеркиваете негативную сторону характера, то стереотип «предписывает» уместные или неуместные действия. Такие стереотипы включают убеждение, что одна группа лучше другой, что есть вещи, которые другая группа делать «не может», и в принципе ей этим заниматься и не следует. То есть стереотипы делят на «высших» и «низших». Стереотип о том, что женщины не могут заниматься наукой, подразумевает, что они наукой и не занимаются, оставляя ее мужчинам-ученым (а сами становятся этакими миловидными помощницами). Сегодняшние стереотипы могут быть намного тоньше прежнего представления о двухголовой горилле, но, как Анджела Сайни написала в своей книге «Низшие», «существует немало примеров того, как здоровье женщины, ее работа и поведение с самого рождения до преклонных лет считаются хуже приспособленными и менее полезными для общества, чем те же характеристики мужчины»12.
Это согласуется с данными исследования 1970 года. Клинические психологи (мужчины и женщины) четко разделили типичные характеристики здорового взрослого мужчины и женщины. Черты, которые эти врачи отнесли к типично женским (зависимая, подчиненная), не относились к тем характеристикам, которые любой из них связал бы с психологическим здоровьем. В результате появилась картина жизни с заниженными ожиданиями: «Здоровая женщина должна приспосабливаться и соблюдать поведенческие нормы своего пола, несмотря на то, что такое поведение обычно считается менее желательным в обществе и менее здоровым для обычного дееспособного взрослого человека»13.
В прошлом году молодежная благотворительная организация «Герл-гайдинг» провела исследование и сообщила, что уже в семилетнем возрасте девочки чувствуют на себе давление гендерных стереотипов14. Исследователи опросили около 2 тысяч детей и обнаружили, что почти половина не хочет высказываться или участвовать в школьных мероприятиях. «Мы так учим девочек, что самая важная для них добродетель – нравиться другим, и что хорошая девочка ведет себя спокойно и деликатно», – отметили ученые в комментариях15. Очевидно, что подобные стереотипы далеко не безобидны. Они оказывают реальное воздействие на девочек (и мальчиков) и те решения, которые они принимают в своей жизни. Не стоит забывать, что развитие социального мозга ребенка связано с поиском социальных правил и ожиданий, соответствующих члену социальной группы. Очевидно, что стереотипы, связанные с полом/гендером, создают совершенно разные своды правил для мальчиков и девочек. Те внешние сигналы, которые получают маленькие женщины, не придают им уверенности, необходимой для достижения успеха в будущем.
Юные гендерные детективы
Учитывая неослабевающую бомбардировку гендерными сигналами из социальных сетей и средств массовой информации, стереотипы, скорее всего, еще прочнее укоренятся в наших социальных «требованиях» к гендеру. Тревожные статистические данные свидетельствуют о том, что даже у маленьких детей есть доступ к гендерно-дифференцированной информации: 25 % трехлетних детей ежедневно выходят в интернет, а у 28 % детей 2–4 лет есть собственный планшет16. В 2013 году в Соединенных Штатах уже 80 % детей 2–4 лет играли в приставки, хотя в 2011 году эта цифра составляла только 39 %17.
Таким образом, «гендерное кодирование», или «гендерная сигнализация», окружает жадный до информации мозг маленького человечка с самого первого дня жизни. Получат ли малыши послание такого рода? Будут ли они обращать внимание на цветовую гамму игрушек и половое распределение игр и определять, кто будет играть с домиком Венди? Ответ очевиден!
Давно известно, что самые маленькие дети – страстные гендерные детективы. Они постоянно ищут гендерные знаки: кто что делает, кто с кем может играть и во что. Психологи изучили, как маленькие дети используют гендерно окрашенные слова. Они наблюдали за играми или просили детей рассортировать картинки и предметы на «мальчиковые» и «девчоночьи». Оказалось, что четырех- и пятилетние дети прекрасно понимают разницу между мужским и женским полом, причем не только в том, как представители этих полов выглядят и что носят. Дети связывают эти различия с деятельностью: мужчины – пожарные, женщины – медсестры, мужчины жарят шашлыки и стригут газон, женщины моют посуду и стирают. Дети отмечали ярлыком игрушки и предметы: мужской – молоток, женский – помада18.
