Главное различие в умственных способностях обоих полов проявляется в том, что мужчина во всем, за что берется, достигает совершенства, недостижимого для женщины: относится ли это к глубоким размышлениям, рассуждениям, воображению или просто к использованию чувств и рук5.
В отношении социальных функций Дарвин считал, что репродуктивная способность женщин является ключевым фактором, определяющим их место при существующем порядке вещей. Эта самая репродуктивная способность – фундаментальный физиологический процесс, не требующий более высокого качества разума, которое даровано мужчине. На самом деле Дарвин говорил о том, что попытки чему-либо обучить женскую особь этого вида или предоставление ей независимости могли попросту нарушить этот процесс.
Дарвина даже не смущали нюансы взаимного дополнения (о нем мы говорили в Главе 1), основанные на представлении о том, что роли мужчины и женщины в обществе определяются конкретными наследуемыми характеристиками. Мягкий и заботливый характер женщины становится идеальной оболочкой для сильной и публичной личности мужчины. Хотя это более вежливый взгляд, чем представления Дарвина, не стоит испытывать иллюзий, что он может хоть как-то содействовать движению в сторону гендерного равноправия:
Представление о взаимном дополнении, о том, что черты характера, сильные и слабые стороны одной группы компенсируются или усиливаются качествами, силой и слабостью другой, являет собой исключительно мощный способ сохранения неравенства между этими группами, поскольку означает, что любое ощущение неравенства иллюзорно и на самом деле является оправданием для дискриминации на основе относительных достоинств и недостатков каждой группы6.
В конце девятнадцатого столетия психолог Стефани Шилдс изучала вклад психологии в формирование гендерных различий. Она писала о ловушке взаимного дополнения и показала, как это представление связывают с теорией эволюции и затем оправдывают существующую социальную иерархию. Основное внимание уделялось роли женщины в качестве матери и домохозяйки. То есть женщина должна быть заботливой, практичной и сосредоточенной на деталях повседневной жизни. Очевидно, что это делает женщин неспособными к какому-либо абстрактному мышлению, творчеству и беспристрастности, без которых невозможно научное мышление и достижения. Женщины эмоциональны, следовательно, они чувствительны и нестабильны по сравнению с мужчинами, «страстная сила которых проявляется в стремлении достигать, творить и доминировать»7.
Именно этот взнос психологии в изучение половых различий был основан не на измерениях, а на мнении ученых Герберта Спенсера и Хэвлока Эллиса. Как саркастически заметила Шилдс: «Само собой разумеется, что списки качеств, приписываемых каждому полу, основаны не на систематических эмпирических исследованиях, а по большей части на том, что уже считалось верным в отношении женщин и мужчин»8.
Представление о взаимном дополнении упорно сохранялось, и оно стало основой для появления в двадцатом столетии эволюционной психологии, науки, объединившей биологические основы общества с изучением психологических характеристик человека9. Предполагалось, что поведение человека состоит из каких-то наборов функций, или «модулей», каждый из которых появился в процессе эволюции для решения определенного рода проблем, возникающих на разных этапах жизни. Такая модель разума получила название «теории Складного ножа»: разум включал в себя тысячи специализированных элементов, и каждый элемент был связан с соответствующей структурой головного мозга, возникшей в нужный период эволюции10. Теоретически существует два вида ножей: один (преимущественно розовый) обеспечен инструментами для заботы и ухода, ведения домашнего хозяйства, воспитания детей особями женского пола, а другой (воинственный темно-голубой), более мощный и надежный, подходит для жизни охотника, политического лидера и научного гения, которые чаще всего встречаются среди мужских особей.
ДАРВИН СПЕЦИАЛЬНО ИЗУЧАЛ ВОПРОС ОБЪЯСНЕНИЯ РАЗЛИЧИЙ МЕЖДУ МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ, РАЗРАБОТАВ ТЕОРИЮ ПОЛОВОГО ОТБОРА.
Эволюционные психологи твердо уверены в том, что именно они способны объяснить «статус-кво». Собственно говоря, они отталкиваются от того, что сегодня кажется твердо установленным фактом. Эти ученые нашли объяснение в эволюционной истории, которое могло бы подтвердить этот факт и предложить обоснование для существующего порядка вещей. Примером, и мы вернемся к нему позже, может служить мнимое предпочтение женщинами розового цвета, о чем в 2007 году сообщили Аня Херлберт и Яжу Линг, ученые, которые изучали зрительное восприятие11. Они предложили объяснение с точки зрения эволюционной психологии: у женщин, которые составляли половину племени охотников-собирателей, в процессе эволюции выработалось предпочтение розового цвета, необходимое для поиска ягод. В то же время у мужчин, охотников на мамонтов, развилась избирательная реакция на голубой, что позволяло им эффективно сканировать горизонт. Кроме того, мужчины лучше бегали (за теми самыми мамонтами) и лучше выполняли зрительно-пространственные задачи, например метание копья (для поражения убегающего мамонта).
Основная мораль эволюционной психологии заключается в том, что наши способности и особенности поведения являются врожденными, биологически предопределенными и (теперь) закрепленными. (Хотя не совсем ясно, почему навыки, которые в прошлом были достаточно гибкими и адаптивными, теперь стали жестко фиксированными.) И пусть потребность в этих навыках и способностях осталась в эволюционном прошлом, их значение не утратилось и в двадцать первом столетии.
Сопереживатели и систематики
Одна современная психологическая теория, которая уходит корнями (и очень глубоко) в эволюционную психологию, возникла благодаря британскому психологу Саймону Барон-Коэну. Это теория сопереживания-систематизации, которой мы коснулись в прошлой главе12. Барон-Коэн придает этим качествам значение движущей силы человеческого поведения. Сопереживание представляет собой потребность (и способность) к распознаванию мыслей и чувств других людей, и не просто в формате узнавания-регистрации, но и на эмоциональном уровне, когда эмоции других людей вызывают соответствующий отклик и делают чужое поведение понятным и предсказуемым. Барон-Коэн называет способность настраиваться на чувства других людей «воображаемым прыжком в чужую голову»13. Это естественное, не требующее усилий умение очень важно для эффективного общения и социальных взаимодействий. С другой стороны, систематизация – это стремление к «анализу, изучению и созданию систем»14, потребность в упорядоченных процессах и правилах, формирование организационных принципов на основе происходящих событий. Благодаря этим качествам наш мир становится предсказуемым.
Совершенно в духе эволюционной психологии, истоком этих качеств является наше дремучее прошлое. Они продолжают существовать в человеческих существах двадцать первого столетия и влияют на их действия. Совершенно ясно, что способности к сопереживанию и систематизации связаны с гендером. Согласно теории Барон-Коэна, благодаря сопереживанию наши предки женского пола совместно заботились о детях, чтобы гарантировать будущим поколениям подобающее питание и воспитание, а также научить их общаться и ладить с другим членами племени, не связанными с ними кровными узами (иными словами, «сводными» родственниками), с целью сохранения важной информации и ее обменом15. Как это можно отнести к современным сопереживателям? Барон-Коэн наставляет нас, словно консультант по профориентации: «Люди, обладающие женским мозгом, становятся лучшими советниками, учителями начальных классов, медсестрами, воспитателями, врачами, социальными работниками, специалистами по урегулированию споров и работе с людьми»16.
