Едва успел закрыть за собой дверь, начался кошмар. От стресса меня стало рвать, затем скрутило живот, и я корчился от расстройства желудка. Адреналин разрывал сосуды, давление зашкаливало, сердцебиение не давало дышать. Ужас! Романтический букет, сука! Полный ступор!
Сколько времени провел в туалете, не понял. Когда вышел, Лена сказала, что все разошлись, повестка дня исчерпана. С состраданием глядя на меня, сообщила:
— Я им передала, что у тебя отравление.
Хороший диагноз: любовь — яд!
Конечно, все подумают, что меня заглючило от жадности. Но называть истинную причину еще позорнее.
Я чувствовал себя раздавленным. От окрыленности не осталось и следа. Выпил таблетки, взял телефон и написал Оксане: «Пошла ты на хуй!»
И упал в кресло. Без сил, без мыслей, без эмоций.
Через несколько минут телефон взорвался. Звук все еще был отключен (я на совещании убрал), и эта безмолвная истерика телефона меня пугала. Было ясно: происходит что-то очень неприятное, меняющее жизнь.
Быстро среагировала, вяло подумал. А раньше днями и неделями молчала.
Пару раз сбросил, настойчиво звонит. Отвечу, все равно надо прояснить ситуацию.
— Марк, что такое? Что ты пишешь?
— А что пишешь ты? Явно не мне! Вот и иди к нему.
— Это ошибка, выслушай меня! — Она зарыдала.
— Нет, я тебе ясно написал. Костю буду растить, а ты устраивай жизнь свою с Вовочкой!
Рыдания усилились.
— Ошибка это, ошибка! Я сейчас приеду, выслушай меня только!
Я дал отбой. Звонки продолжались.
Лекарства подействовали, начал успокаиваться, вернее, затормозился. В голове полная каша. «Что посеешь — то и пожнешь», «И на старуху бывает проруха», «Сила действия равна силе противодействия» — народную мудрость и законы природы не обойти, как ни старайся, даже с помощью денег.
Зашла Лена, личико обескураженное:
— Шеф, как ты себя чувствуешь? Что-нибудь принести еще? — Голос сладкий, заботливый.
— Нет, спасибо, прихожу в норму.
— Тут Оксана в приемной, вся в слезах, что случилось?
— Ничего не случилось, пошла она!
— Как это — пошла? У вас же мальчик такой прекрасный! — Лена искренне переживала.
— Удивительно, мальчик чудесный, а мама змея подколодная. Может, он и не мой совсем!
— Марк, ну что ты придумываешь такое? Он же твоя копия!
— Копию сможет подтвердить только генный анализ, — упорствовал я.
В приоткрытую дверь проскользнула Оксана. Глаза красные, нос распух, щеки мокрые от слез. Я ее такой некрасивой никогда не видел.
Лена быстренько ретировалась. Очевидно, она все-таки была на ее стороне — из женской солидарности, зная мои похождения. Плюс Оксана баловала ее подарочками, вытягивая взамен дополнительную информацию обо мне.
Оксана всхлипывала:
— Марк, я тебя умоляю, успокойся! Мне плохо и больно, почему ты меня послал? И еще грубо так?
— Так тебя форма не устроила? Могу вежливо послать!
— За что, за что?
— Ты не читаешь, что пишешь? Бот какой-то пишет вместо тебя?
— Я хотела вызвать твою ревность и написала так. Ты меня и сына игнорировал!
— Когда я вас игнорировал?
Она замялась, потом воскликнула:
— Последние недели!
— Я тут бился с твоим муженьком любимым, а ты себе еще нового подыскала! Вовочку?
— Неправда! Я хотела зацепить тебя…
— Зацепила за живое! Я чуть не умер на совещании, вон спроси у своей шпионки.
— Прости, не знала, что ты такой чувствительный.
— Не знала, потому что тебе наплевать на мою душу! На мое сердце и на мои сосуды тоже. Я не верю тебе.
— Поверь, я тебе не изменяю!
Таблетки продолжали на меня действовать или влияли ее неубедительные оправдания, а может, я устал, но мне вдруг стало весело от этого опереточного скандала.
— Вот икона висит, забожись на нее, что не изменяешь!
Оксана не была набожной. Более того, как все ведьмы, она избегала заходить в церкви. А сейчас встала перед иконой и трижды перекрестилась.
— Веришь теперь?
Я не верил ее никуда не годным оправданиям. Однако непривычно жалкий и покорный вид Оксаны вдруг вызвал желание такой силы, что я набросился на нее и повалил на диванчик в кабинете.
Это был секс-расправа, секс-порабощение, секс-реванш. Вся первобытная сила, всколыхнувшись во мне, зажигала каждую клеточку, каждую молекулу тела Оксаны, я это чувствовал своими клетками. Все-таки это моя женщина, успел подумать, прежде чем в финальном рывке сам разлетелся на молекулы и улетел в космос, — моя! На уровне генов, на уровне древних родовых преданий кто-то там, в глубине веков, связал нас невидимыми глазу, однако хорошо видимыми душой и телом нитями. Правда, нити эти иногда становятся удавкой, иногда — веревками узника, иногда — шелковыми лепестками, а иногда — пахнущими домашним уютом махровыми полотенчиками…
— Езжай домой. — Мне было трудно говорить. Да и не хотелось.
— А ты, Марк? Что будешь делать ты?
Оксана неожиданно задала тот самый вопрос, который давно крутился в моем взбудораженном мозгу. Она оправила одежду и выжидала. Стало ясно: сбита с толку и не понимает, «кто был охотник, кто добыча».
— Езжай домой, — повторил я. — Потом поговорим.
Она кивнула и ушла, аккуратно притворив дверь. Леночка не заходила — сейчас небось утешает свою приятельницу.
Я понимал, что надо встать и уехать из офиса, но не мог. Смотрел на диван, который только что раскалялся от наших тел, и думал, думал… Как объяснить, что к одной женщине тебя влечет постоянно, а к остальным ты остываешь, едва стихает огонь страсти и ослабевает излучение феромонов?
Вот ты встречаешь свою единственную половинку, свою Еву. Ты полюбил, но не сразу понял, что это она, твоя единственная, и продолжил гонку за очередными трофеями. Она, естественно, недолго горевала, вопреки народным сказкам и любовным романам: современные Евы горды и у них все хорошо с самооценкой. Однако неотвратимая сила тянет вас друг к другу, вы чувствуете притяжение генов, голос предков и просто-таки мистическую общность судеб. Получается, ребро прикипает к твоему телу, Марк. Но что делать, если ребро это способно на обман, предательство? Отдирать его от себя — с кровью и слезами? Или смириться — пусть уже так и будет, пусть врет, пусть выкручивается, но это же мое ребро, не чужое…
Или все-таки выдрать эту женщину из себя — с хрустом костей — и, оправившись от болевого шока, искать другую?
