У меня перехватило дыхание: значит, и у меня эта гадость.
— Теперь будем пользоваться презервативами, — заключила Даша.
— Обязательно, — выдохнул я.
Спустя годы после расставания она при встрече бросила: «Ты всегда предохранялся, поэтому у нас нет детей». Я не стал спорить, однако тихо порадовался этому факту. К тому времени у меня в голове уже прояснилось, я понял, кто такая Даша Дацюк и как она ко мне относится.
«Марк, любчик, я забочусь не только о тебе, я не забываю и о своей любви к фейерверкам!»
«Марк, спасибо, эти деньги… Очень! Очень! Любонька-голубонька, спасибо тебе за внимание, да еще в таком масштабе».
«Обожаю деньги. Обожаю тебя».
«Твое вечернее сообщение выбило меня из колеи. Убедительно прошу тебя не делать из меня слив для негативных эмоций. Я не губка для всего этого. Я понимаю твои настроения, но это не значит, что на меня можно выливать это все».
«Любчик, ты последний из романтиков».
Я перечитывал ее СМС и убеждался, что Даша меня никогда не любила. Возможно, она и хотела бы влюбиться как девчонка, но была уже слишком опытна и расчетлива, чтобы позволить себе безоглядное чувство. Один серьезный бизнесмен, клиент нашего банка, рассказал мне однажды, что Даша занималась поставкой девушек-моделей высшему руководству. И я понял, откуда у нее была точная информация о разных событиях, связанных с моим бизнесом.
И все же, и все же. Несмотря ни на что, мне было с ней хорошо. Даша умела быть заботливой, нежной и незаменимой собеседницей. Комфортной спутницей. И безбашенной оторвой в постели.
Даша согревала меня в палатке ночью на сафари в Кении, лечила от ожогов медузы на Занзибаре, массажировала позвоночник после карнавала в Рио-де-Жанейро, лечила от отравления в Варанаси, успокаивала, когда я психовал, что в Фесе нас поселили не в тот отель… Однажды пролетом из Марокко мы пошли ужинать в ресторан Le Cinq в Париже. Столик заказал парижский коллега Даши — места в этом ресторане бронируют за месяцы, но, к сожалению, он не предупредил о дресс-коде. Когда я заявился в льняных брюках, шелковой цветной рубашке и легкомысленной курточке, нас пустили с большим скрипом. Я всерьез расстроился, а Даша смеялась и успокаивала:
— Дурачок! Зато у тебя самая красивая спутница в этом зале! Улыбнись, наконец!
И я улыбался, наплевав на то, что вокруг все были в костюмах и галстуках. Потому что быть рядом с ней — это незабываемый драйв, думал я, победительно оглядываясь по сторонам.
А затем драйв стал меркнуть, слабеть, тускнеть. Даша, которая часто говорила о себе, что она — женщина-праздник, потихоньку превращалась в фейк праздника. Ну хорошо, не в фейк, а в реплику — качественную, сшитую по правильным лекалам, с аккуратными стежками, но все же реплику знаменитой вещи. Праздник что-то стало омрачать, появился (или стал явным?) неприятный фон, словно сквозь мелодичную музыку пробивалось скрежетание по стеклу. Меня стало раздражать то, что не должно раздражать мужчину в женщине, и наоборот — если они пара, конечно. Мне не нравилось, как она ест, как пьет, как рассказывает последние светские новости.
Мне перехотелось быть на этом празднике.
Последней каплей стало интервью Даши в популярном сетевом глянцевом журнале. Лиза прочитала журнал и с нескрываемым презрением швырнула его мне:
— Почитай, какая твоя Даша!
— Какая?
— Двуличная! — выкрикнула Лиза.
Дочка знала о наших отношениях с Дашей и очень ревновала, поэтому я не удивился ее агрессии. Однако когда прочел интервью, рассердился сам. Слащавое, формата «сопли в сахаре», лживое от первой до последней буквы. Даша рассказывала о себе легенду, причем тривиальную, незамысловатую, сплошь состоящую из клише и шаблонов вроде «Красота спасет мир». Она рассуждала о семейных ценностях — «Надо работать над отношениями», о профессии — «Мое призвание — дарить радость людям». Да уж, подумал я, твое призвание не только в этом. Хозяйка борделя — вот твое призвание.
Справедливости ради надо признать, что призвание Даши — быть женщиной-призом. Однако с «Оскарами» не живут, ими хвастают и прячут в шкаф. Живут с другими женщинами. Возможно, Даша права и я последний романтик. Ну и пусть.
И я перестал звонить. Какое-то время Даша писала и звонила сама, а потом поняла, что «притяженья больше нет», как поется в песне. Наше общение свелось к примитивному «Куда ты пропал?» — «Да вот занят, нет времени».
Когда, мучаясь от вины, я все-таки пригласил Дашу на прощальный ужин и сообщил, что нам лучше расстаться, она огорчилась, но не слишком. Подколола меня:
— Да ты уже и так не спишь со мной — может, у тебя проблемы? Не стесняйся, скажи!
— Может, и проблемы. — Я был готов выглядеть в ее глазах импотентом, лишь бы не объяснять, что больше не хочу с ней спать.
И вот тогда она упрекнула:
— Ты так и не купил мне квартиру!
— А должен был? — удивился я.
Даша досадливо передернула плечиками.
Я молчал. Молчал и дед Лука. Наконец я медленно встал, потянулся, сделал несколько приседаний. Старик наблюдал за мной.
— Лука… — выдохнул я. — Спасибо вам за все…
— Я так понимаю, это последнее путешествие было? — спросил старик, поднимаясь со стула. — Все выяснил, что хотел?
— Все…
— Ну и молодец.
— А теперь что делать? — вырвалось у меня.
— Как что? — неподдельно удивился дед Лука. — Жить да радоваться. Радоваться да жить. Пойдем обедать.
— Поеду я. — Меня обуяло желание немедленно что-то делать, двигаться, ехать.
Он понимающе кивнул.
Я уехал, исполненный благодарности — в том числе и за то, что старик не стал меня задерживать и расспрашивать.
Глава двенадцатая
По дороге в Киев позвонил Оксане — надо же объяснить, куда исчез. Но она не ответила. «Неужели снова конфликт?» — кольнула неприятная мысль. Ведь только нашли общий язык — и опять по новой? Господи, как же они изматывают, эти недомолвки, эти ссоры, это игнорирование звонков!
Ожил телефон, я обрадовался, подумал — Оксана, однако это был Сергей.
— Марк, привет! Куда ты подевался?
— Срочно пришлось уехать к дальнему родственнику, старенький уже очень. Еду на Киев.
— Ладно, тогда завтра в десять встречаемся в банке — подведем итоги драматических событий.
Хотя голос Сергея был спокойно-дружелюбным, мне стало не по себе — словно укусил бутерброд, разжевал и понял, что колбаса несвежая. Совещание ничего хорошего мне не сулило.
— Конечно, конечно, — покивал головой, будто Сергей мог меня видеть, и, услышав гудок параллельного вызова, быстренько закруглился. Оксана!
