Пить хотелось до смерти, я готов был вслед за Аликом завопить: пиво где?! Но тут люди Оскара подбежали к Алику и принялись молотить по пояснице, по шее, а когда он упал — ногами в живот и в пах. Били грамотно, следов не останется.
— Марк, спаси меня, мы же вместе! — взмолился Алик.
— Если вместе, расскажи мне всю историю, ты же знаешь.
— Ничего я не знаю, пощадите, — стонал Алик, сотрясаясь от ударов.
Оскар снял пистолет с предохранителя и под носом у Алика передернул затвор. Затем поднес пистолет к паху Алика и между его ног выстрелил в пол. Выстрел был настоящим, не холостым.
— Говори, сука! Следующая пуля в колено пойдет!
В домике стало тихо-тихо. Оскар повел глушителем по бедру Алика к колену. Я похолодел: если он прострелит ему колено — это хана. А если убьет?! Тогда жизнь моя пошла под откос! Даже если нас не привлекут, то как с этим грузом жить?
Доски под Аликом темнели: между его ног расплывалось пятно. Кровь? Неужели неистовый Оскар все-таки его ранил? Присмотрелся: к счастью, не кровь. Моча. Алик описался.
«Оскар снял пистолет с предохранителя…»
Оскар прижал дуло к коленной чашечке Алика, и тот не выдержал:
— Это не я! Это все Виталик!
Я выхватил заранее захваченный диктофон:
— Что — Виталик? Что Малышев сделал?
— Предложил мне открыть счета фиктивных фирм, наладить обналичивание, а потом организовать уголовное дело и содрать с банка побольше денег! — Начав «петь», он уже не останавливался: — Обещал мне пятнадцать процентов с полученной от вас взятки!
Члены общества помощи зекам слушали с явным интересом.
Оскар даже начал гладить Алика по голове, чтоб у того зубы не стучали.
— Какой взятки?
— Надо было вас спровоцировать на взятку, — пояснил Алик.
— А ты давно Малышева знаешь?
— Да давно очень, он еще молодой опер был, прикрывал мои схемы по металлолому, я ему всегда платил!
Чувствуя себя дознавателем, я задал еще несколько вопросов и выключил диктофон. Мы подняли Алика и усадили его за стол, мирно переговариваясь, словно коллеги, только что выполнившие упражнение по тимбилдингу. Но запах мочи портил этот настрой. Я позвонил Саше и попросил принести мой спортивный костюм из багажника.
Довольный верзила великодушно успокаивал дрожащего Алика:
— Да ты не переживай, в такой ситуации каждый может облажаться, ты еще хорошо держался.
Подошел Саша с костюмом, я отдал ему диктофон и наказал хранить как зеницу ока.
Отнес Алику одежду, он пошел переодеваться. Улыбчивые официантки накрывали на стол.
Мы набросились на шашлык, запивали пивом и водкой. Захмелевший Алик укоризненно шептал:
— Марк, как же ты мог со мной так не по-дружески поступить?
— А ограбить банк, где тебя Леша пригрел в тяжелое для тебя время, — это по-дружески? — возмутился я. — Сиди пей, ешь и радуйся, что тебе яйца не отстрелили!
Алик замолчал и внял моему совету.
Утром приехал к Сергею, протянул диктофон, он включил воспроизведение.
Понеслись заикания Алика.
— Это кто, не понял? — удивился Сергей.
— Директор нашего филиала в Днепре, сдает Малышева с потрохами, — с гордостью пояснил.
Сергей довольно слушал.
— Хватит материала посадить Малышева? — спросил я.
— Глянь, развоевался! Какой кровожадный! Никто его сажать не будет. Пусть вернет наши деньги, и засунут его в сельский район — фермеров трусить, — развеселился Сергей.
— Ну да, я еще не слыхал, чтобы за такое сажали ментов.
Мы попрощались, и я поехал в банк.
Так, одно дело завершено, теперь посмотрим, что там с другим. Вызвал Игоря.
— Хорошая новость: наши проблемы скоро будут решены, — порадовал его.
— Отлично. — Лицо Игоря просветлело.
— Удалось узнать про звонки Малышева на тот номер?
— Да, он звонил вашей Оксане дважды: в середине июля и в начале августа.
— Откуда ты знаешь, что это Оксанин телефон? — восхитился работой коллеги.
Игорь лишь улыбнулся краешком рта.
— Спасибо тебе, ты очень помог! — Я вручил ему конверт.
Потом позвонил Алику:
— Ты как? Живой?
Тот прохрипел:
— Живой, слава богу! Только брюки в химчистку надо.
— Ну, чтобы больше они не пачкались, пиши заявление по собственному желанию! Даю тебе неделю передать дела и довезти оставшуюся двадцатку. Разойдемся тихо-мирно, — тоном, не допускающим возражений, объявил я.
Никто и не думал возражать.
На душе становилось легче. Оксана не обманула, бывший муж беспокоил ее действительно только два раза. Алик с Малышевым выведены на чистую воду. Все вставало на свои места, круговерть из догадок, подозрений, версий и прогнозов исчезла. Наступила ясность. Я подумал, что выражение «гора с плеч свалилась» вовсе не красивая метафора. У меня на самом деле расправились плечи, дышать стало легче, в голове перестали лупить по наковальням молоты.
И в этой приятной ясности возникло непреодолимое желание, которое все возрастало и вскоре превратилось в настойчивый зов. Ехать на хутор, к деду Луке, не мешкая!
— Саша, завтра рано утром выезжаем в Бутенки, — набрал я водителя.
— Есть, шеф! — радостно откликнулся тот.
Я почувствовал себя перелетной птицей, которая отправилась по маршруту предков.
Глава восьмая
Пес, завидев меня у калитки, приветственно махнул хвостом, опустил голову, медленно пошел в мою сторону, остановился, не дойдя до точки, когда цепь натянется, с явным наслаждением потянулся, опираясь на сильные передние лапы. И только проделав весь этот ритуал, коротко брехнул: здоров, мол. Что-то с псом снова было не так. Я присмотрелся: мускулистые лапы рыжеватые с проседью, да и на морде рыжие пятна. Он же был абсолютно черный!
— Вот это гость! — Из хаты, вытирая руки о фартук, шел дед Лука. — А я как раз куховарю, будто знал, что будет кого угощать.
А то не знал, подумал я. Конечно, знал! Я отворил калитку:
— Добрый день, Лука! А собака у вас та же, что и в прошлый раз была?
— Шарик? — Старик положил ладонь на лобастую башку пса, который подошел, услышав свое имя. — А как же! Шарик у меня девятый год. А что такое?
— Да… Показалось.
