— И что ты ему ответила? — Я жевал кашу, уже не чувствуя вкуса.
— А что тут отвечать? Сказала, что меня ее кулинарные таланты не интересуют.
— Он бухой, что ли, был?
— Наверное. Но любит ее до сих пор. Чем она вас привораживает? — фыркнула Аня и громыхнула посудой в мойке.
«…взяла меня руками за виски…»
На этот вопрос я не мог дать ответа, хотя часто тоже думал: почему? Почему я так зависим от Оксаны, ее настроения, ее тона по телефону? Кстати, я не припомню, чтобы Оксана готовила. В самом деле — я ни разу не ел ничего, приготовленного ею. Мы ходили в рестораны или заказывали еду на дом.
Чтоб скрыть неловкость, принялся ругать Малышева:
— Ты понимаешь, что это он устроил наезд на нас? Негодяй! А какой материальный урон! Банк практически не работает!
— Дорогой, зри в корень! — пожала плечами моя умная Аня. — Ты у него жену увел, а он не может ее забыть, ясно, что будет мстить — как может и как умеет. Тут еще разобраться надо, кого или что любит твоя ненаглядная.
Это замечание не было шпилькой уязвленной женщины. Аня была слишком умна для таких дешевых выпадов, к тому же у нее все было в порядке с чувством собственного достоинства. Она высказала ту же мысль, что мучила и меня, но я гнал ее прочь.
Видимо, я побледнел, потому что Аня подошла, легонько помассировала мой затылок. Я был благодарен ей за то, что не продолжила ковыряться в открытой ране — другая бы женщина еще и каленым железом рану приложила. Аня предложила:
— Возьми, что тебе нужно, лекарства там, одежду для офиса, все остальное — и поехали к нам, отоспишься, отдохнешь.
Идея мне пришлась по душе, хотелось домашнего тепла и уюта, которого я сам себя лишил.
— И что, мы вместе будем спать с тобой? — Я игриво хлопнул Аню по бедру. Она отстранилась, сняв руку с моего затылка:
— Ну нет, постелю тебе у Славы в детской, вот он обрадуется.
А я как обрадовался!
Глава седьмая
Утром спал долго, действовала аура семейного дома. Постоял под душем и стал собираться в офис. Зашел к Ане в ванную комнату, она как раз сушила голову феном и не была настроена разговаривать, да и мне совсем не хотелось возвращаться к дискуссии о Малышеве. Я прикинул, удастся ли мне ее поцеловать, но тут Аня перехватила рукой фен, включила какую-то дополнительную ветродуйку, волосы закрыли ее лицо. Я прокричал:
— Спасибо, дорогая, за спасение и вообще за все! — Аня выглянула из волос, кивнула: мол, я в разобранном виде, иди-иди, не задерживайся.
И я уехал.
Только приехал в банк — дзенькнула СМС: абонент снова на связи и Оксанин номер. Я от неожиданности так растерялся, что задрожали руки. Прилетела! Что делать — звонить или ехать к ней домой?
Зазвонил телефон. Алик!
— Марк, как там у вас дела? — голос масляный.
— Дела зашибись — с твоей подачи! — рассвирепел я.
— Да я что, я ничего… Хотел как лучше. — Голос в телефоне потускнел.
— Лучше кому? Самому себе? Поживиться побольше!
— Я по делу звоню, — сказал Алик, — тут один человек серьезный хочет с тобой встретиться…
— Где это тут? И кто он?
— Ну… раньше он у нас был в Днепропетровске, теперь киевлянин уже… — Алик запнулся.
Я понял, о ком речь.
— Никак Малышев?
— Да, да, он самый! Как ты догадался? — обрадовался Алик.
Он или клинический идиот, или же ничего не знает, подумал я. Да Малышев этот со всех сторон нас обложил! Я раздраженно сказал в трубку:
— Нетрудно было догадаться. Хорошо, я с ним поговорю завтра вечером, — и нажал кнопку отбоя.
Но сначала я встречусь с Оксаной. Завтра она наверняка поведет сына в детский сад.
Назавтра мы с Сашей выехали в восемь, чтобы заранее занять позицию на подходе к детскому садику: если Оксана приедет на машине — увидим сразу, а если они с Костей придут пешком, то нам тоже хорошо видно дорожку меж домов.
Оставив водителя в машине, я принялся накручивать вокруг садика круги.
Оксана всегда приводила ребенка в садик к девяти. Мой расчет оказался верным: в 8.45 я увидел их на дорожке между домами. Оксана шла стремительной походкой, но Костя все равно успевал забежать наперед и со смехом помчаться навстречу маме.
Я раскрыл объятия и быстро двинулся к ним. Сын, завидев меня, просиял и побежал в мои руки с криком:
— Марк, привет! Мама, смотри, Марк! — Я обнял его, поднял и закружил.
— Привет, мой любимый мальчик! Как же я соскучился!
Костик был почти шоколадный, волосы сильно выгорели, совершенно белые, как у меня в детстве.
— А мы были на море! — Сын захлебывался от восторга.
Оксана радости сына не разделяла. Подошла, нахмурилась:
— Что ты тут делаешь, Марк? — Как будто она не исчезала, не скрывалась эти дни.
— Как это — что?! Куда ты пропала, я обезумел от тревоги! — Я не решился ее обнять, наткнувшись на прохладу во взгляде.
— Ах, ты обезумел! От бл… — присутствие сына заставило ее затормозить на полуслове, — от профурсеток своих точно с ума сошел! — Прохлада в глазах моментально превратилась в лед.
Костик растерялся, засуетился, не понимая, что происходит:
— Папа, а почему ты с нами не поехал на море? — Умный мальчик, спасибо за вопрос.
— Ты это, дорогой, лучше у мамы спроси. — Я погладил ребенка по голове, чтобы успокоить, а сам рассердился: зачем она при сыне устраивает разборки?!
— Папа всегда занят очень, ему не до нас! — Все ясно, Оксана заведена, ей все равно, как мы сейчас выглядим в глазах ребенка. — До свиданья, Марк! В Днепропетровске ты сильно скучал по нас, да?
С этими словами она ухватила Костю за руку и потащила ко входу в садик. Сын недоуменно смотрел то на маму, то на меня. У садика он помахал мне рукой. Я улыбнулся и помахал в ответ. А сам остался дожидаться Оксану у дверей, не хватало еще устраивать итальянские разборки при воспитательнице, нянечке и детях.
Когда я увидел ее на пороге — напряженную, рассерженную, с насупленными бровями и злым ртом, — все равно залюбовался: красота Оксаны, подчеркнутая загаром, ничуть не страдала от ее дурного расположения духа.
— Оксана, послушай ты меня, я там по работе был, у них в филиале куча проблем! — Надо продолжать отпираться, другой тактики в моем положении нет.
— Конечно, будут проблемы, когда у тебя одна похоть в голове! — громко заявила Оксана, вызвав интерес вахтера садика, которой отвлекся от своих дел и уставился на нас.
