Судя по тому, что Лиза вышла замуж за того парня, в которого влюбилась, спустя несколько лет родила сына, кайфовала от работы и не жалела об Америке, Нина была права.
Очень скоро мы с Ниной начали сотрудничать, у нас появились и деловые темы для общения. За год, что мы знакомы, виделись еще раз: Нина приезжала в Киев на конференцию. Была с подругой, позвонила в тот день, когда они уезжали домой. Я пожурил: «Что ж ты за пару дней не сказала, что приезжаешь?», она отшутилась: «Да я в последний момент решила ехать», но на мужско-женском языке мы обменялись сообщениями: «Если бы ты заранее предупредила, я бы тебя попробовал соблазнить. Или нет». — «Вот поэтому и не предупредила, чтобы не инициировать твой ответный ход. Не хочу, чтобы ты меня соблазнял. Или нет». Вот так мы и общались, прямо по Шредингеру: да или нет. Никто не проявлял инициативу, но никто и не манифестировал, что мы друзья и только друзья. Мы никак не могли выйти из приятельско-делового формата, и, похоже, нас обоих это полностью устраивало.
Я в тот ее приезд проводил их с подругой в аэропорт. Было видно, что Нине приятно, и потом по телефону она сама сказала: «Знаешь, это так важно — чтобы в чужом городе был кто-то, кто будет провожать тебя в аэропорт».
— Что за форс-мажоры, Марк? Ты поэтому так расстроен? Не из-за этой же? — Нина дернула плечиком в сторону «Лайзы».
— У меня тут ряд злоупотреблений по банку, да и с женой что-то нахмурилось. — Нина думала, что мы с Оксаной женаты. — Вот зашел съесть тортик. И обдумать план действий.
Не хотелось ей рассказывать подробности и ночные похождения.
— А где ты остановился?
— В «Солнечном луче».
— Поня-а-атно. — Нина покачала головой. Все поняла. Она же тоже приглашала партнеров на переговоры и прекрасно знала, какой бывает культурная программа. — А я заехала взять кексы — хочу отвезти в Спасо-Преображенский собор. Решила заказать молебен за здравие. Там настоятель — мой друг, отец Ярослав. Хочешь со мной?
— Это тот собор, который Потемкин строил?
— Да. Едем?
— Настроение у меня — только молебен заказывать, — это предложение было мне очень по сердцу, я понял, что лучшего сейчас и не придумать.
Мы купили сладости, вышли на улицу и сели в машину Нины. Саша поехал за нами. Я почувствовал необъяснимое облегчение, словно в мою судьбу, пусть даже и не глобально, пусть эпизодически, вмешался некто, знающий, как мне действовать дальше. Откинул голову, поерзал, устроился удобно на подголовнике, отвернулся к окну. Нина молчала. А когда подъехали к собору, сняла с шеи шарф и набросила на голову со словами:
— Пойдем, познакомлю тебя с отцом Ярославом. Мы дружим, я прилежная прихожанка.
Поднялись по ступеням. Людей в соборе было немного, вечерняя служба уже прошла. Мы осенили себя крестом. Сразу за притвором увидели отца Ярослава: открытое лицо, внимательные глаза. Примерно моих лет. Он уже разоблачился после службы и в легком сером подряснике направлялся к выходу. Увидев прилежную прихожанку Нину, приветливо улыбнулся.
Мы склонились за благословением. Снова подумал: как же вовремя встретилась сегодня Нина! Благословение — вот в чем я определенно нуждался.
— Вот, батюшка, привела к вам Марка, киевского гостя. Он не чужд делам церковным, строил храм в Киеве. — В голосе Нины мне послышалась гордость.
— Тоже Преображения, на Соломенке, настоятель отец Сергий кум мой, — добавил я.
Отец Ярослав еще больше потеплел и улыбнулся:
— Да вот видите, мы тут тоже не стоим на месте, реставрируем алтарь, половину иконостаса позолотили. — Он радушно показывал храм, мы неспешно рассматривали примечательные иконы, о которых отец Ярослав со значением сказал, что они настоящие сокровища.
Услышав о реставрации, я сразу сориентировался и внес приличное пожертвование в ящичек с надписью «На ремонт храма». Стыдно признаться, но этот взнос был меньше, чем на поддержание «модельного бизнеса». Как странно все устроено в этом мире. Вчера я отдал сумму куда крупнее на то, чтобы купить грех, нежели сегодня — на то, чтобы его искупить. Фраза мне понравилась, и я чуть было не шепнул ее Нине на ухо, но батюшка пустился в исторический экскурс, и мы заслушались.
Рассказывал отец Ярослав артистично и увлеченно. Он учился в Петербурге и доволен тем, что сейчас является настоятелем церкви с архитектурой этого северного города. Поговорили немного о стиле церквей южных и северных, потом перешли на Потемкина с Екатериной, повозмущались тем, что они уничтожили Запорожскую Сечь.
— А мой отец, между прочим, родился в селе, которое основали запорожские казаки. — Сказав это, я почувствовал легкую дрожь в позвоночнике и удивился: лето же, а я озяб. В храме, правда, прохладно, но не до дрожи ведь.
— А где именно? — Было видно, что отец Ярослав не просто поддерживает беседу, а ему действительно интересно.
— Кобеляцкий район, Бутенки, а рядом был наш семейный хутор. — Дрожь в позвоночнике усилилась, по телу словно проносились волны слабенького тока. Ощущение было необычным, но не пугало. Меня осенило: «Надо туда поехать! Надо ехать!»
— Почему бы туда не съездить? — как бы размышляя, произнес я, однако уже твердо знал, что поеду к могилам предков — поклониться. Меня влекло туда так, что покалывало пальцы рук от возбуждения, и я взялся их растирать. Как же я раньше не додумался?
— В Кобеляках Свято-Николаевская церковь, — подхватил батюшка с энтузиазмом. Казалось, мое возбуждение передалось ему. — Протоиерей Василий — добрейший человек, всех знает, поможет вам. Поезжайте!
Дрожь в теле внезапно унялась. Несмотря на вечернее время, солнечные лучи освещали храм, я почувствовал благодать, на душе стало тоже светло и легко. И спокойно.
— Да, батюшка, утром отправлюсь я туда, вот где мне нужно преклонить колени!
— Ну что же, Бог в помощь! Не буду больше отвлекать, вы же помолиться приехали.
Мы тепло попрощались. Я купил большие свечи, поставить за упокой родителей. Подошел к кануну. Диаметр свечи превышал размер подсвечников, плюс воск от жары плавился, свечи гнулись, ни в какую не желали закрепляться, я от усердия весь вспотел. Да что с тобой, Марк, в самом деле? То в озноб, то в пот. Совсем нервишки разыгрались.
— Давайте помогу, — подошла красивая прислужница, взяла из моих рук свечи, ножом аккуратно обрезала кончики и воткнула перед распятием.
— Лучше не сжимать свечи ладонями, они становятся мягкими, — посоветовала. Мое просветленно-одухотворенное состояние стало развеиваться. Я рассматривал ее бесстрастное лицо с правильными чертами, и грешные мысли зашевелились в голове: сколько ей лет? А если с ней пофлиртовать, как отреагирует? Снова бесы одолевают, Марк.
— Ну что, прогнал бесов? — в унисон моим мыслям спросила Нина, когда мы вышли во двор. Она сняла шарф, потрепала руками волосы, потянулась и засмеялась: ей тоже было хорошо, как и мне. Достала из сумки темные очки, надела и, открывая дверцу машины, повернулась:
