Когда на улице совсем стемнело, мы вышли на балкон. На полу все еще лежал большой плед. На мгновение у меня сжалось сердце. Теперь на пледе разлеглись мы с Ксеней, глядя на вечерний мерцающий город.
– Хорошо, что Настя приезжает, – негромко произнесла я. – Давно нужно было прекратить весь этот абсурд…
Царева молчала.
– Впредь всегда буду честной и самой собой, – продолжила я.
– Слушай, почему ты не можешь допустить мысли, что на самом деле ему нравишься? – не выдержала Ксеня. – Может, с самого начала это у них и задумывалось, как шутка…
– Ты не видела Тому! – сказала я.
– Тому? Какую Тому? – удивилась Царева.
– Нет, Ксенчик, – вздохнула я. – Такому парню, как Дима, точно подходит такая девушка, как Тома… или Грохольская. Ты ведь сама удивлялась: как это Света стала встречаться с Петей? – ведь у них совершенно разные интересы, статус, круг общения…
– Но ведь встречаются же! – перебила меня подруга.
А ведь Дима еще ни о чем не знает… Он так и считает меня «девушкой из высшего общества» Аленой Грохольской. Возможно, подходящей кандидатурой на роль дамы сердца. И когда он планировал все рассказать? Почему молчал? А ведь я его искренне жалела! Чудик то, чудик се… Бедный, бедный чудик!.. Представляю, как в мыслях Дима над этим усмехался. Я нахмурилась и перевернулась на спину. Царева последовала моему примеру. Теперь мы лежали, глядя в потолок.
– Петька, кстати, переводится, – проговорила я.
– Знаю, – вздохнула Ксеня. – Он мне уже во всем сознался…
Некоторое время мы молчали.
– Жаль, конечно, но это его выбор, – сказала Царева.
– Что у вас было с Елизаровым? – не выдержала я.
– У нас что-то было? – прикинулась дурочкой подруга.
– Ты была в него безответно влюблена?
– Что? – возмутилась Царева. – Вот еще! Это он, если хочешь знать, с детства за мной бегал…
– Чего-чего? – повернула я голову к Ксене.
– Клянусь! – оживилась подруга. – Так все и было! Не скажу, что он мне никогда не нравился… Ладно, признаюсь, он моя большая первая любовь. Просто я не проявляла к нему такого явного интереса. Старалась никак себя не выдавать… Знаешь, мы с Яриком никогда не были в центре внимания, и друзей особо в школе у нас не было… У меня вот разве что Петя. И в один прекрасный день Елизаров заявил, что мы, «синие чулки», должны держаться вместе!
Я с интересом слушала рассказ Царевой. Нет, я изгоем в классе никогда не была. Но и популярной меня, конечно, не назовешь. Так, вечный «середнячок».
– В общем, Елизаров был моим первым парнем, – открыла свой секрет Ксеня.
– Но почему вы расстались? И сейчас общаетесь, как кошка с собакой…
– Если честно, расстались из-за такой ерунды. Ничего страшного не произошло… Просто меня всегда напрягало желание Ярика стать популярным. Он все время тянулся к крутым ребятам, а они откровенно над ним ржали. И мне было за него обидно. Подростком Елизаров был очень нескладный… карикатура ходячая. Длинный, худой, в очках и брекетах… Это с годами он возмужал, окреп, стал посещать спортзал. Кожа с возрастом стала лучше, шмотки модные носит. Представляю, как кусают локти все эти дуры из школы, которые потешались над ним…
Ксеня со злорадством захихикала, а затем продолжила:
– Отлично помню его в самом начале изменений. Он пришел ко мне и похвастался, что его пригласил на какую-то закрытую вечеринку перец из параллельного класса. Ярик всегда стремился тусоваться с ними. Он предложил мне пойти с ним, но я отказалась. Потому что это тупость – дружить с людьми, которые практически все школьные годы над тобой насмехались. А потом случилось самое страшное…
– Дай угадаю? – подала я голос. – Ярослав предложил и тебе измениться?
– Ага!
– О-о-о, – протянула я, зная упертую гордячку Цареву.
– Этим он меня еще больше выбесил. Нет, ну сама подумай, я вдруг начала его не устраивать! Он хотел, чтобы я была под стать ему, новому! Это все влияние его дурацких дружков… Для Ярика всегда было важно, что о нем думают. Особенно в то время, когда нам было по шестнадцать-семнадцать лет. Тогда мы в первый раз крупно поругались. Я сказала, что таким мне Ярослав совсем не нравится. Что он поменялся не только внешне и может проваливать в свою «золотую» компашку, а у меня на примете есть новый парень…
– Петька?
– Угу. Ну, это я так, сгоряча ляпнула. А Елизаров, к моему разочарованию, обиделся и долго бегать за мной не стал. И превращаться в прежнего Ярика тоже не захотел. Уже потом я узнала, что он начал встречаться с другими девчонками. Знаешь ли, вошел во вкус, – горько усмехнулась Царева. – С теми самыми, которые раньше над ним только поржали бы. И пофиг ему, что я полюбила его таким, какой он есть… А я так и не нашла человека, который заинтересовал бы меня так же сильно, как и Елизаров.
– Но ведь можно было пойти на какие-то компромиссы? – осторожно начала я.
– Да, конечно, можно! Но мы были такими обиженными и злыми друг на друга. Я – из-за того, что Ярослав так быстро отказался от наших отношений. Яр дулся на меня, ведь я не поддержала его… В общем, вот так… Даже родители наши реже встречаться стали, потому что прежние добрые посиделки из-за нас превращались в скандалы. Вот так намолчимся, обиду в себе выносим, а, встретившись, нагавкаться друг на друга не можем…
– Ксень, а ты бы хотела наладить с ним хотя бы дружеские отношения? – спросила я.
– Наверное, – вздохнула подруга. – Да, хотела. Но мы оба слишком упрямые…
Она некоторое время молчала, а потом сдавленно произнесла:
– Вот скажи, Горошкина, почему я такая дура? Уже все от меня сбежали…
– Дура, – согласилась я.
– Я, честно, и Грохольскую из тебя сделала, пытаясь повторить успех Ярика. Чтоб получилось наверняка, – проговорила Ксеня. Затем она забубнила, как по учебнику: – Доказано, что мозгу требуется от девяноста секунд для того, чтобы влюбиться. При этом ключевым фактором привлекательности являются сигналы тела…
– Ксень? – поморщилась я.
– А?
– Заглохни, пожалуйста, со своим экспериментом. Хватит уже, наэкспериментировались.
– Конечно-конечно! – смутилась подруга. В этот момент во дворе кто-то начал пускать салют. Разноцветные огоньки едва долетали до нашего этажа. Царева приподнялась на локте и проговорила: – Кто ж фейерверки в воскресенье устраивает?
– А знаешь, какой фильм я вспоминаю всю эту неделю? – спросила я, глядя на разноцветные огоньки. – Ну, я про Грохольскую…
– Какой же?
– «Москва слезам не верит». Потому что, сколько ни притворяйся, лучше, чем есть, не станешь.
Неожиданно для самой себя я всхлипнула.
