– Кстати, под кроватью довольно чисто… – не выдержав тишины, прошептала Алена. – Вот придет уборщица после закрытия и шваброй нас отсюда погонит…
– Уборщица сюда приходит рано утром, до открытия магазина, – сказал я.
– А ты откуда знаешь?
Знаю. Этот магазин принадлежит моему отцу. И даже если нас поймают, ничего не будет. Я знаю все: когда уходит персонал, в какое время делает обход охранник, какие камеры оставляют включенными на ночь… Но Алене ведь об этом знать необязательно? Тем не менее ее возбужденное состояние, страх, что нас могут поймать, передались и мне.
На вопрос Грохольской отвечать не пришлось: к кровати кто-то подошел. Мужские ноги в плетеных коричневых сандалиях и красных в белую полоску носках.
– Лизавета, посмотри! – донесся до нас веселый голос. – Молодые люди тестировали вот эту кровать! Не кровать – настоящий аэродром! Они-то знают толк в развлечениях…
Мы с Аленой переглянулись. Я едва сдержал смех, а Алена нахмурилась.
– Это тот самый дядечка, – шепотом начал я, – с большими усами…
– Я бы этому дядечке с большими ушами… – сердито зашипела в ответ Грохольская, – уши бы…
– Эдуард! Она такая огромная! – раздался женский голос, и тут же рядом с плетеными сандалиями оказалась пара женских туфелек. – И мягкая… а нам нужен твердый ортопедический матрас! У тебя остеохондроз!
Тут Эдуард решил протестировать кровать.
– Матрас поменять можно, – пропыхтел он, сбрасывая туфли. Оставшись в одних красно-белых полосатых носках, мужчина задвинул ногой свои сандалии под кровать. Алене пришлось подвинуться.
– О господи… – пропыхтела она, прижимаясь ко мне. – Такое бывает только со мной!
– Чш-ш-ш! – зашипел я, сдержать смех становилось все труднее.
– Кровать просто супер! – доложил усатый Эдуард. – Мягонькая, просторная! Лизавета, ложись тоже!
– Да как-то неудобно, Эдь…
Появилась третья пара ног. На сей раз администратор магазина.
– Вас заинтересовала эта кровать? – спросил он.
– Присматриваемся! – лениво отозвался усач.
– Хотел предупредить, что мы закрываемся, но если вы решите ее брать, то, конечно, оформим…
– Мы еще подумаем! – сказала женщина.
– Приходите завтра с утра? – предложил администратор.
– А скидку сделаете? – спросил усатый.
– Я ща чихну! – взмолилась Алена. Ее лицо было совсем близко. – Убрал бы он отсюда скорее свои запашистые калоши!
Будто услышав ее, администратор пообещал усатому и его жене большую скидку. Мужчина все той же полосатой ногой нащупал башмаки и выгреб из-под кровати.
Когда потенциальные покупатели и сотрудник магазина ушли, Грохольская с облегчением выдохнула и отодвинулась. Признаться, я испытал разочарование. Было приятно и волнующе ощущать Аленину близость.
Вскоре голоса стали затихать. Во всех залах потушили основной свет. Под нашей кроватью было совсем темно.
– Все ушли? – оживилась Алена. – Спина затекла…
– Тс-с. – Я прислушался. – Судя по всему, да. Погоди! Проверю!
Просторный зал был пуст. Многочисленные диваны, кровати и кресла отбрасывали длинные черные тени. Я выполз наружу и протянул руку Алене.
– Вылезай! Тут никого!
Грохольская выбралась из-под кровати, поднялась на ноги и одернула платье.
– Ох, все-таки не мое! – вздохнула она. – А, жаль… такое красивое!
– Ты о чем? – спросил я.
Алена сердито посмотрела на меня и молча прыгнула на кровать, под которой мы прятались. Затем достала телефон и начала быстро писать кому-то сообщение.
– Маме? – кивнул я на смартфон.
– Ага, пишу ей: «Суши сухари!» – буркнула Алена.
Я присел рядом с девушкой.
– Не жди меня, мама, хорошего сына… – задумчиво пропел я, глядя через панорамное окно на темное грозовое небо. Отсюда открывался вид на парковку. «Весна» – мигала огромная неоновая вывеска.
– Очень смешно, очень, – отозвалась Грохольская. – И что за интерес – остаться на ночь в мебельном?
– Ты бы предпочла продуктовый? – невинно спросил я. – Колбасный отдел…
– Я бы предпочла остаться дома!
– Не думал, что ты такая скучная, Грохольская! А я на тебя возлагал такие надежды…
– Я скучная? – оскорбилась Алена. Она казалась такой возмущенной, будто я уличил ее в чем-то непотребном. – Это я-то скучная?
– Ну… да! А кто? Я, что ли?
В меня тут же полетела одна из подушек. Я рассмеялся:
– Тише-тише, Грохольская! Нас могут услышать! В комплексе осталась охрана…
– Ты даже не представляешь, насколько я могу быть веселой! – воинственно произнесла Алена, хватаясь за следующую подушку.
– Ален, я серьезно!..
Но Грохольская разошлась не на шутку. Вскочила на ноги и грозно нависла надо мной с подушкой в руках. В магазине было тихо. Несмотря на выключенные лампы, я все отлично видел: из окна лился свет.
– Молись, чудик! Твои денечки сочтены! – прошептала Алена.
Я приложил палец к губам, и Грохольская тут же бухнулась рядом со мной на колени. Подула на непослушную темную прядь, упавшую на глаза.
– Там вроде мелькнул свет от фонарика, – неопределенно кивнул я в сторону, с самым серьезным видом глядя на Алену.
– Дим, если у нас будут серьезные неприятности, я из тебя котлетку сделаю!
Мы просидели молча пару минут. Больше я не смог сдерживаться и рассмеялся. Алена недоуменно посмотрела на меня:
– Ты меня развел? Ты! Развел! Поверить не могу! – Грохольская начала мутузить меня подушкой. – Как! Тебе! Не! Стыдно!
– Ай! Перестань! Алена!
Я перехватил руку девушки с занесенной над моей головой подушкой. Некоторое время мы в шутку боролись. Отобрав подушку, я навис над девушкой. Алена во все глаза смотрела на меня. Кажется, самое подходящее время для поцелуя – наши лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Но неожиданно для себя я сдрейфил. Впервые в жизни. Даже на своем самом первом свидании с девчонкой несколько лет назад я вел себя в сотню раз смелее. А тут вдруг решил, что смогу спугнуть Алену.
– А можно прогуляться по магазину? – хриплым голосом спросила Грохольская.
– Ммм… да! – сказал я, отпуская девушку. – Почему нет?
Алена осторожно поднялась с кровати. Я сел и устало потер переносицу.
– Только держись подальше от входа, – сказал я. – Чтоб охрана в случае чего не засекла. И близко к отделу сантехники не подходи… Там камеры работают.
– Унитазы – последнее, чем я хочу сейчас полюбоваться, – хмыкнула она.
