– Не спеши с ответом, князь! – резко остановилась уже Софья Витовтовна и предупреждающе вскинула палец: – Тебе есть над чем подумать! – Женщина повернулась к гостю лицом и посмотрела прямо в глаза. Затем предложила: – Давай посчитаем, княже. Ты потомок Владимира Храброго, Ярослав Владимирович, это достойный предок. Но ты четвертый сын! Выходит, два сына старшего брата выше тебя по знатности, а третий тебе ровня. Первый сын второго брата тебя старше, а второй ровня. Сын третьего брата знатностью равен тебе. А твой сын родовитостью младше тебя еще на один шаг. Тебе ли не понимать, что сие значит? Служба сотником в полку левой руки либо командиром стражи в захудалой крепостице. Дочь же твою станут сватать лишь женихи из детей боярских, каковых ты сам же станешь с презрением отвергать. Ты желаешь своим детям такого будущего?
Князь поджал губы и промолчал.
– Я не могу добавить твоим детям знатности, Ярослав Владимирович, – продолжила Софья Витовтовна. – Но жизнь во дворце – это знакомства, это знание интриг и разногласий, это возможность примкнуть к одной из семей, буде удастся завести выгодную дружбу. Твою дочь увидят самые знатные юные бояре, и это наверняка закончится для Марии удачным браком. И уж, конечно, я позабочусь, чтобы твой Василий получал места, на которых у него случится мало начальников и много доходов. Так что подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Не лишай своих детей сего шанса на достойную жизнь.
– Я знаю, сколь велика власть великой княгини, Софья Витовтовна, – прошептал ее спутник. – Но я не понимаю, отчего ты вдруг решила оказать моим детям покровительство? И меня сие тревожит.
– Мне одиноко, Ярослав Владимирович, – пожала плечами женщина. – Ты же знаешь, какие слухи обо мне ходят в Москве? Меня не любит никто, кроме моего мужа. И сына. Подчиняются – да. Но не любят. Я привыкла, я считала сие нормальным. Но твой сын оказался другим. Вестимо, токмо с появлением твоего Василия я поверила, что служить мне можно с искренностью. И мне нравится, что твоя дочь называет меня матушкой.
– Да, Софья Витовтовна, – признал князь. – О тебе ходят странные слухи. И мне тревожно, что ты обратила свой взор на моих малых деток.
– Положим, Ярослав Владимирович, твой сын отнюдь не так мал, чтобы считать его малым беззащитным дитём, – покачала головой государыня. – Ведь ты же сам поставил его в дружину сражаться против татар! Я надеюсь, ты не считаешь меня страшнее татарской Орды? – улыбнулась государыня.
Молчание князя поведало, что в данном вопросе он сильно колеблется.
– Если твой сын увидит неладное, он всегда сможет защитить Ягодку от опасности, – спрятала улыбку женщина. – И потом, я ведь не прошу твоих детей в закуп, Ярослав Владимирович! Твое подворье рядом, твой удел при тебе. В любой день и час они вольны уйти и вернуться к твоему очагу. Но покамест, на сей час, как мне кажется, они своим положением довольны. Посему решай, Ярослав Владимирович. Станешь ли ты лишать их надежды на удачу али подаришь своим чадам возможность изменить судьбу к лучшему?
– Я не стану их неволить, Софья Витовтовна, – после краткого раздумья ответил боровский князь. – Но скажу им, что твоя свита есть весьма достойное место.
– Прекрасно, – слегка склонила голову московская правительница. – В таком случае, уверена, они не ошибутся с выбором. Они умницы!
– Всегда стану молиться о твоем благополучии, великая княгиня, – вежливо, но неопределенно ответил четвертый сын Владимира Храброго.
– И тебе поклон за верную службу, княже, – ответила Софья Витовтовна. – Дальше меня провожать не нужно. Мои покои уже за стеной.
Ярослав Владимирович некоторое время стоял на месте, глядя правительнице в спину, затем повернул в сторону парадных горниц, отделяющих его от дворцового крыльца.
За дверьми, на крыльце, он и застал своих детей, ожидающих, пока великокняжеская дворня подведет им коней.
– Вы уже здесь? – немного удивился он.
– Как государыня ушла, так сразу и Василий Дмитриевич поднялся, – поведал новик, постоянно потирающий свой бок. На сей раз он считался не на службе и потому явился без сабли, к которой привык, почти сжился. Тяжелого оружия на обычном месте юноше очень не хватало. – А что великая княгиня? Она ведь не просто так тебя с собой позвала?
– Сказывала, Ягодка желает все ее книги перечитать, – кивнул князь. – Это так, доченька?
– У матушки Софьи сказки зело интересные, – вскинула довольное лицо девочка. – И пастила вкусная. А еще халва есть. Из моркови! Ты знал, батюшка, что из моркови можно делать халву?
– Хочешь погостить здесь еще?
– Хочу, хочу! – обрадовалась девочка. – У нас дворовые няньки скучные. Всегда спят и ничего не рассказывают. А здесь все в коврах, и светильники золотые, и матушка меня обнимает все время!
Ярослав Владимирович пригладил бороду и не ответил.
– Что-то не так, батюшка? – спросил княжич.
– В этом мире все не так, – мрачно ответил четвертый сын Владимира Храброго. – В нем никогда не бывает справедливости. Кто-то рождается ястребом, а кто-то кроликом. Кто-то мужчиной, а кто-то женщиной. Кто-то старшим, а кто-то младшим. Сего невозможно изменить, сие надобно принять и смириться. В этом мире нет равенства. Кто-то всегда будет сильнее, быстрее, родовитее, а кому-то достаются смирение и нищета. И может статься, куда лучше выйдет служить ведьме, нежели прозябать в безвестности?
– Ты про Софью Витовтовну? – осторожно уточнил новик.
– Да как ты мог подумать подобное, помилуй бог?! – резко дернул себя за бороду Ярослав Владимирович, после чего трижды размашисто перекрестился. – Софья Витовтовна есть милейшая и добрая женщина, наша государыня, заботливая хозяйка и мудрейшая правительница! Оставаясь рядом с нею, юные отроки и девицы познают многие хитрости в делах повседневных житейских, равно как и державных. Посему, коли вы желаете остаться при дворе, то я совсем не против.
– Ура, батюшка, спасибо! – в порыве искренней радости Ягодка крепко обняла отца. – Я токмо сказки все перечитаю и к тебе сразу же приеду!
Василий выразил свой восторг не столь рьяно – но, похоже, волю отца принял с облегчением. Княжич только-только начал воспринимать себя настоящим боярином на настоящей службе – и возвертаться обратно в детские светелки отнюдь не стремился.
* * *
Тем временем в покои великой княгини неожиданно постучал ее царственный супруг. Постучал, сразу вошел, заставив вскочить с сундуков кравчую и холопок, склониться перед государем в низком поклоне.
– Где Софья? – решительно поинтересовался Василий Дмитриевич.
– Мы только что переодели ее ко сну, государь, – распрямилась княгиня Горчакова.
– Славно… – Великий князь резко толкнул дверь в опочивальню.
– Василий? – Софья Витовтовна как раз стояла возле перины, в шелковой шапочке на голове и в просторной голубой рубашке до самых пят, с узкой вышивкой по вороту и подолу.
