Книга Граница вечности, страница 23. Автор книги Кен Фоллетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Граница вечности»

Cтраница 23

Филиппов быстро поправился:

— Нам не удалось добиться нашей главной внешнеполитической цели: долговременного разрешения ситуации в Берлине, Восточная Германия — наш форпост в Европе. На ее границах обеспечивается безопасность на границах Польши и Чехословакии. Ее нерешенный статус нетерпим.

— Хорошо, — сказал Димка и сам удивился, услышав уверенность в своем голосе. — Думаю, достаточно обсуждать общие принципы. Прежде чем я закрою совещание, я объясню позицию первого секретаря по этой проблеме.

Филиппов открыл рот, чтобы возразить против внезапного прекращения обмена мнениями, но Димка оборвал его.

— Товарищи выскажутся, когда председательствующий даст слово, — сказал он, придав некоторую резкость своему голосу; И они все не проронили ни звука.

— В Вене Хрущев скажет Кеннеди, что мы больше не можем ждать. Мы сделали разумные предложения по урегулированию ситуации в Берлине, а в ответ мы слышим от американцев, что они не хотят никаких изменений. — Кое — кто из сидевших за столом кивнул в знак согласия. — Если они не согласятся с планом, скажет Хрущев, мы предпримем односторонние действия; и если американцы попытаются остановить нас, мы ответим на силой на силу.

Наступила недолгая минута молчания. Димка воспользовался ею и встал.

— Благодарю за внимание, — сказал он.

Наталья произнесла то, о чем думали все:

— Означает ли это, что мы хотим воевать с американцами из — за Берлина?

— Первый секретарь не верит, что будет война, — ответил Димка не так же уклончиво, как Хрущев в разговоре с ним. — Кеннеди не сумасшедший.

Выходя из-за стола, он поймал на себе Натальин взгляд удивления и восхищения. Он не поверил, что говорил так резко. Он никогда не был робким, но перед ним находились влиятельные и неглупые люди, и он пересилил их. Его положение служило надежной поддержкой: хотя он выступал в роли новичка, придавало ему силу то, что его стол стоял рядом с кабинетом первого секретаря. Парадоксально, но ему помогла враждебность Филиппова. Все они наверняка были согласны, что нужно приструнить того, кто пытался выражать несогласие с мнением руководителя.

Вера все это время оставалась за дверью. Она была опытным помощником по политическим вопросам и никогда не паниковала без причины. У Димки сработала интуиция:

— Что — то с моей сестрой? — спросил он.

Вера вытаращила глаза.

— Как вам это удается? — изумилась она.

Ничего сверхъестественного здесь не было. Его уже некоторое время не покидало опасение, что она навлечет на себя беду.

— Что она сделала?

— Ее арестовали.

— О черт!

Вера показала на маленький столик, на котором стоял телефон со снятой трубкой, и Димка взял ее. Звонила его мать Аня.

— Таня на Лубянке! — сказала она почти истерическим голосом.

Димка отнюдь не удивился. Он и его сестра придерживались мнения, что далеко не все обстояло как надо в Советском Союзе, но тогда как он считал, что необходимы реформы, она была убеждена, что от коммунизма нужно отказаться. Эти политические расхождения между ними никак не влияли на их привязанность друг к другу. Они были и оставались лучшими друзьями.

За такой образ мысли, как у Тани, могли арестовать — и это было неправильно, как и многое другое в стране.

— Успокойся, мама, я вызволю ее оттуда, — сказал Димка. Он надеялся, что сможет оправдать эту убежденность. — Ты знаешь, что случилось?

— На каком — то поэтическом сборище начались беспорядки!

— Наверное, она отправилась на площадь Маяковского. Если это все… — Он не знал всего о своей сестре, но подозревал, что речь идет о чем — то более серьезном, чем поэзия.

— Ты должен что — то сделать, Димка. Прежде чем они…

— Я понял. — Прежде чем они начнут допрашивать ее, хотела сказать мать. Холодок страха пробежал по спине Димки. Перспектива допроса в пресловутых подвалах КГБ приводила в ужас каждого советского человека.

Первое, что ему пришло в голову, — это сказать ей, что он позвонит куда нужно, но потом решил, что этого будет недостаточно. Ему нужно явиться явиться туда лично. Однако в тот же миг он засомневался: его карьере может повредить, если станет известно, что он отправился на Лубянку спасать свою сестру. Но это не смутило его. Сестра важнее и его самого, и Хрущева, и всего Советского Союза.

— Все, мама, я выхожу, — сказал он. — Позвони дяде Володе и расскажи, что случилось.

— Правильно. Мой брат знает, что нужно делать.

Димка повесил трубку.

— Позвоните на Лубянку, — обратился он к Вере, — и скажите им прямо, что вы из аппарата первого секретаря и что он озабочен в связи с арестом ведущей журналистки Татьяны Дворкиной. Скажите им, что помощник товарища Хрущева едет к ним для выяснения дела, чтобы они ничего не предпринимали до его прибытия.

Она делала пометки у себя в блокноте.

— Машину вызвать?

Лубянская площадь менее чем в полутора километрах от Кремля.

— У меня внизу мотоцикл. На нем будет быстрее.

У него был мотоцикл «Восход—175» с пятиступенчатой коробкой передач и двумя выхлопными трубами сзади.

Он знал, что сестра попадет в беду, потому что перестала ему все рассказывать, подумал он по дороге. Обычно брат и сестра ничего не скрывали друг от друга. Между ними существовала близость, которой они ни с кем не делились. Когда мать уходила из дома, и они оставались одни, Таня ходила голой по квартире, чтобы взять чистое нижнее белье из сушильного шкафа, а Димка не закрывался в туалете, когда писал. Иногда Димкины приятели, посмеиваясь, говорили, что у них эротическая близость, но на самом деле все обстояло наоборот. Они могли быть настолько близки, потому что в их отношениях отсутствовала сексуальная искра.

Но в последний год он чувствовал, что она что — то скрывает от него. Он не знал, что именно, хотя догадывался. Конечно, не ухажер, в этом он был уверен. Они рассказывали друг другу все о своих романтических приключениях, сопоставляя их, сочувствуя. Наверняка здесь замешана политика, думал он. Она могла что — то скрывать от него только по одной причине: чтобы обезопасить его.

Он подъехал к ненавистному зданию из желтого кирпича, построенному до революции, в котором тогда помещалась страховая компания. При мысли, что здесь заключалась его сестра, у него все переворачивалось внутри. На мгновение ему показалось, что его сейчас вырвет.

Он припарковал мотоцикл прямо перед главным входом, взял себя в руки и вошел в здание.

Танин редактор Даниил Антонов уже находился там, он разговаривал в фойе с каким — то сотрудником КГБ. Даниил был невысокого роста, хрупкого телосложения, и Димка думал, что он никому не способен перечить, но тут он проявлял напористость.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация