И опять со Святополком гнались за Боняком, но... убили
[442]; и не настигли их. И потом за Боняком же гнались за Рось и не настигли его. И на зиму к Смоленску ходил. Из Смоленска после Пасхи вышел, и Юрьева мать умерла
[443]. Придя в Переяславль на лето, собрал братию. И Боняк пришёл со всеми половцами к Кснятину
[444]; ходили за ними из Переяславля за Сулу, и Бог нам помог, и полки их победили, и князей захватили лучших. И после Рождества заключили мир с Аепой и, взяв у него дочь, пошли к Смоленску
[445]. И потом ходил к Ростову. Придя из Ростова, опять ходил на половцев, на Уру[со]бу, со Святополком
[446], и Бог нам помог. И потом опять на Боняка к Лубну
[447], и Бог нам помог. И потом ходили к Воиню со Святополком
[448]. И потом опять на Дон
[449] ходили со Святополком и с Давыдом, и Бог нам помог
[450]. И к Вырю
[451] пришли было Аепа и Боняк: хотели захватить его; мы с Олегом и с детьми ходили к Ромну
[452], и они, услыхав, бежали. И потом к Минску ходили на Глеба
[453], который людей наших захватил, и Бог нам помог, и исполнили задуманное. И потом ко Владимиру ходили на Ярославца
[454], не терпя злобы его.
А из Чернигова к Киеву непрестанно
[455] к отцу ездил, за день проезжая, до вечерни. А всех походов великих восемьдесят и три, а остальных, меньших, и не упомню. И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать — и при отце, и без отца. И скота давал много и многие одежды свои. И отпустил из оков лучших князей половецких столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трёх, Овчининых
[456] четырёх братьев, а иных всех лучших князей сто. А самих князей живыми Бог в руки давал: Коксуся с сыном, Аклана Бурчевича
[457], таревского князя
[458] Азгулуя и пятнадцать иных воинов молодых — этих я, живыми приведя, изрубил, побросал в ту речку в Славлий
[459]. А врозь перебито в то время до двухсот лучших [воинов].
А так трудился я на охотах, пока в Чернигове сидел. А из Чернигова выйдя и до сего лета по сотни загонял и брал даром, всею силою
[460][...] кроме иного лова — кроме туров
[461], ибо ловил с отцом всякого зверя. А вот что в Чернигове делал: коней диких своими руками связал в пущах десять и двадцать, живых коней, а кроме того, по степи
[462] ездя, тех же коней диких своими руками ловил. Два тура рогами меня бросали с конём. Олень меня один бодал, и два лося: один ногами топтал, а другой рогами бодал. Вепрь на бедре у меня меч оторвал; медведь мне у колена потник укусил; лютый зверь
[463] на бёдра ко мне вскочил и вместе с конём меня повалил — и Бог меня невредимым сохранил. И с коня падал много: голову разбивал себе дважды, и руки и ноги повреждал — в юности своей повреждал, не заботясь о жизни своей, не щадя головы своей.
