Через неделю «Арго» проскользнул невредимым и незамеченным через болота, примыкавшие к устью Истроса, и вплыл во Фракию.
Их путь пролегал, как объяснил Нестор, излагая аргонавтам свой замысел, широкой дугой, на запад и север, через чужедальнее царство гипербореев – мы бы сейчас сказали, через Болгарию, Румынию, Венгрию и Словению
[196], – пока не обогнут Италию и Пелопоннес.
Говорящая носовая фигура, впрочем, принялась внушать Ясону, что никак не достичь им Иолка.
– Ты что такое говоришь? – переспросил Ясон. – Колхи отстали от нас не одну неделю назад, погода хороша, путь ясен. Что может нам помешать?
– Боги могут помешать тебе, – сказала фигура. – Погода, может, и ясная, а вот ты себя вел мерзко.
Ясон глянул через плечо – убедиться, что Медея не услышит.
– В каком смысле?
– Сам прекрасно знаешь, – раздраженно отозвалась фигура. – Свершилось убийство кровника – убийство наимерзейшее притом. Ты думал, такое может пройти безнаказанно? Если не очистишься, Зевс с Посейдоном нашлют бури и морских змеев, пока ни от тебя, ни от корабля с командой ничего не останется. Ничего, кроме меня, само собой…
– И как же нам очиститься?
– Пристаньте в Ээе и призовите на помощь Кирку.
– Отличная мысль, – сказала Медея, которая все услышала. У нее был очень острый слух. – Она мне тетя и знает даже больше моего о всяких снадобьях, заклинаниях и очистительных обрядах.
Кирка встретила их на своем родном острове Ээя с теплом и искренней радостью. Приветствовать аргонавтов вышли волки и львы, но оказалось, что они ручные: как домашние псы и коты, они лизали гостям руки и терлись о ноги. Кирка жила одиноко и почти все удовольствие черпала из превращения моряков, себе на беду приставших к Ээе, в домашних животных
[197].
Плавание «Арго»
Кирка с восторгом провела очистительные обряды, исполнила положенные песнопения и покаянные молитвы, чем искупила свою племянницу и умилостивила богов как следует.
Впрочем, ночью Кирке открылось во сне, чтó на самом деле натворила Медея, и наутро Кирка с проклятьями выгнала их со своего острова, визжа от омерзения.
– Во имя всего святого, он был брат тебе, а мне племянник! Только потому, что страшусь совершать кровопролитие, на какое ты осмелилась, позволю вам убраться подобру-поздорову! – орала она им вслед. – Проваливайте и не возвращайтесь вовек!
– По-моему, все прошло неплохо, – проворковала Медея, когда они двинулись на юг, огибая Италию вдоль западного побережья.
Не успели оглянуться, как оказались у Сиренум Скопули, или у Скалы сирен. Сладостная музыка заструилась в уши аргонавтам. Все принялись хватать воздух, надеясь поймать эти звуки, – так щенки ловят бабочек. Сбежались на один борт и перегнулись через него, изо всех сил стараясь оказаться поближе.
Ясон был к этому готов.
– Давай! – крикнул он Орфею, стоявшему высоко на баке. Тот взялся за лиру и принялся петь свою песнь.
И переплелись две соблазнительнейшие мелодии на всем белом свете. Музыка Орфея рождалась ближе к аргонавтам и потому в состязании победила. Именно для этого случая приберегал Орфей свою особую, самую совершенную песню. Ясон и все остальные отвернулись от сирен и их скалы и впустили в умы и души волны утонченных нот, что порождали Орфеевы лира и голос.
И лишь один член команды остался непроницаем для звуков лиры. Сицилийского царя по имени БУТ взяли на борт исключительно за его поразительное умение ладить с пчелами. Всякий раз, когда «Арго» выпадал случай пристать к берегу, Бут отправлялся вглубь суши добывать мед – это давало команде возможность подсластить свой обычно неаппетитный рацион. Никто не смог объяснить, как так вышло, но песня сирен свела его с ума куда решительнее и бесповоротнее, чем остальных, – он выпрыгнул за борт и поплыл к острову.
Нежная красота пения сирен обратно пропорциональна коварной жестокости их намерений. Они пели, чтобы приманить моряков – а также птиц и прочую живность – к себе на скалы. Тут-то они спархивали на борт злосчастного судна и пожирали оцепенелую команду. Песня Орфея, соперничавшая с их музыкой, раздражила сирен, но, увидев, что Бут барахтается в волнах, они поняли, что совсем без еды не останутся.
Однако и этой скромной закуски их лишили. С небес слетела Афродита, выхватила Бута из волн и отнесла в Лилибей на его родной Сицилии
[198].
Не успел «Арго» отплыть от Скалы сирен подальше, как перед Ясоном встал непростой выбор. На западе располагался пролив между кошмарными СЦИЛЛОЙ и ХАРИБДОЙ. Сцилла – ужасное шестиглавое чудище, свисавшее со скалы и забиравшее с палубы любого судна, проходившего слишком близко от нее, шестерых моряков себе на обед. Но попробуй только держаться слишком далеко от ее скалы, и окажешься на пути у Харибды – стремительного бурливого водоворота, способного втянуть в себя целый корабль.
Ясон же приказал Анкею брать в сторону, в обход и Сциллы, и Харибды, и идти к другой опасности – к Планктам, или Бродячим скалам
[199]. Они располагались в бурных водах близ горы Этна, от ее ярости свирепо бурлили и пенились между опасными рифами, а Этна клокотала пламенем и дымом.
