– Вы гляньте! – проговорил Орфей, приподнимая птицу. – У нее хвоста нет.
И правда. Где раньше был опрятный веер, Ясон увидел лишь оборванный и растрепанный рядок поломанных перьев. Капитан воззвал к команде.
– Это говорит нам о том, что времени у нас будет в обрез, – сказал он. – Очень, очень в обрез. Каждый обязан грести так, будто от этого зависит его жизнь. Ибо зависит действительно. Вообразите себе вот что. То, чего желаете вы больше всего на свете, находится на той стороне. Любовь, слава, богатство, покой, триумф. О чем бы ни мечтали вы – всё там. Помедлите – и все исчезнет навеки, а напряжетесь – сможете достичь.
С этими словами Ясон запрыгнул на свободное гребное место.
– На весла! – прокричал он, хватаясь и поворачивая свое весло так, чтобы лопасть опустилась в воду.
Аргонавты последовали его примеру.
– Готовы?
– Так точно!
– Готовы?
– Так точно!
– Готовы?
– Так точно! Так точно! Так точно!
Бодро взревев, все налегли на весла, и «Арго» рванул вперед. Никогда еще не летела галера по воде с такой прытью. Каждый гребец трудился изо всех сил, скользил туда и обратно на своей кожаной подушке. Каждый – кроме Орфея. У него как у творца сила была в другом. Он был единственным аргонавтом, кроме рулевого, кто располагался лицом по ходу движения судна и мог подбадривать товарищей. По левую и по правую руку от него стояли деревянные сундуки, и Орфей принялся бить по ним, как в барабаны, и так направлять движения весел.
– И раз! – кричал он. – И раз, и раз, и раз!
Все они услыхали всесотрясающий скрежет и грохот скал.
Началось, подумал Ясон. Двинулись. Назад дороги нет. Лишь гребля нас спасет.
На четверти пути Орфей почуял, что все получится. Он уже видел впереди привольные воды открытого моря, а скалы, пусть и сходились, кажется, гонку проиграют.
– И раз, и раз, и раз!
Но скалы, похоже, поперли быстрее. Ясон и гребцы видели, как возносятся эти морские горы ввысь, как все больше они, все ближе. Прямой вид на Пропонтиду начало застить.
Глядя вперед, Орфей теперь засомневался, что удастся прорваться. Когда корабль миновал полпути, Орфей ускорил удары по сундукам, и вскоре стало казаться, что кулаки его того и гляди загорятся.
– Раз-и-раз-и-раз-и-раз!
Стены высились теперь прямо над ними. Раздавит их, как муху хлопком детских ладошек? Столько усилий. Столько упований и молитв. Впустую? Ясон ощущал, что легкие у него едва не лопаются, спина и бедра горят.
– Да! – вопил Орфей. – Да-да-да! У нас получится! Скорей, скорей, скорей. Вложитесь целиком. Жмите, жмите, жмите! Жмите, выродки, жмите!
Скалы обступили их вплотную. Ясону уже удавалось разглядеть зелень водорослей, росших в расселинах. Студеная тьма смыкалась, пока… дневной свет не озарил и его, и весь корабль. Проскочили! Скалы сомкнулись, но аргонавты все гребли и гребли, хотя всплеск волн метнул их вперед, еще дальше от скал.
Ясон вскочил с места и исторг варварский вопль торжества. Так же и все вокруг. Эвфем показал на скалы:
– Глядите!
Левая скала трескалась. Утес напротив возвращался на свое место как ни в чем не бывало, а вот сосед его – спутник? возлюбленная? – крошился и распадался, сыпля в воду каскады валунов.
Симплегады более никогда не сходились. Босфор отделяет Азию от Европы, он узок и поныне, однако с тех самых пор открыт для всех судов навеки.
Восторгом победы сняло всякую усталость.
– Получилось!
– И даже без Геракла!
Мелеагр показал на корму «Арго»:
– Смотрите-ка! Мы тоже потеряли хвостовые перышки!
И правда. Последняя смычка скал обломила кораблю афластон
[182]. Вот до чего удачно их пронесло.
Пока они ладили кормовую часть, вырезная фигура на носу разговаривала с ними.
– Хорошенько чини афластон, Ясон, а не то придет день тебе горько жалеть. Однажды, очень, очень не скоро, пожалеешь ты.
Мелеагр и Пирифой подошли к Орфею.
– Жмите, выродки, жмите?
Орфей осторожно смерил их взглядом.
– Надо ж было как-то вас бодрить… Скалы-то надвигались будь здоров как быстро.
– Выродки? Давай-ка покажем ему, Пирифой.
Мелеагр взял музыканта за руки, а Пирифой – за ноги.
– Пустите, пустите!
– Раз, и раз, и раз! – прокричал нараспев Пирифой вполне похоже на лирический тенор Орфея, пока они с Мелеагром его раскачивали.
С последним «раз» возражавшего музыканта швырнули в море. Команда перегнулась через борт и ликующе завопила, когда Орфей плюхнулся в волны.
– Вы и впрямь выродки! – вопил он, отплевываясь.
– Спой, позови дельфина, как Арион!
[183]
Так возникла традиция, соблюдаемая и по сей день, – команда, победившая в гребных гонках, швыряет за борт старшину своей лодки.
Смерти, перья острые, как бритва, и фриксиды
Все плыл и плыл «Арго» на восток. Постепенно восторги поутихли и в команде начало сказываться напряжение сил. Поломка на корме вынудила Аргоса вложить много труда в новый руль.
Не впервые Ясон был благодарен Хирону за то, что кентавр так хорошо натаскал своего ученика в целительских искусствах
[184]. Он приготовил лечебные припарки от мозолей на руках и потертостей на ягодицах для всей команды и даже разрешил всем выпить немного вина, пусть и смешанного с медом и водой. Орфей, замотавшись в одеяло, нарочито чихал.
Понт Эвксинский соответствовал своему оптимистическому имени. Ни пираты, ни морские чудища, ни встречные ветры не мешали движению корабля к Колхиде. Но аргонавты сделали несколько остановок в пути, приведших к неудачным последствиям. Первую стоянку устроили они в Мариандинии, где провидцу Идмону пришел конец, приближения которого Идмон ожидал. Шел он через лес, и тут из зарослей выскочил дикий кабан и насадил провидца на клыки. Пелей убил зверя копьем, но дело свое кабан сделал, и Идмон скончался от ран. Но не единственной стал он жертвой той стоянки. Тифия одолела лихорадка, и он тоже помер. Кормчим «Арго» вместо него стал Анкей Самосский. Погребальные обряды выполнили для обоих аргонавтов, и Мариандинию покинула команда куда более грустная, чем прежде.
