Я поняла, что несу какую-то чушь, и замолчала. Я тяжело дышала, а горло горело от рвущихся наружу эмоций. Сэмюэль все это время смотрел в окно и молча слушал, как никогда напоминая того самого мальчика, с которым я когда-то дружила.
Добавить было нечего. Сэмюэль, похоже, не нашелся с ответом, а я чувствовала себя опустошенной. Через несколько секунд он завел машину. Мы повернули на дорогу, оставив за спиной красоту вечерних сумерек.
Когда мы плавно остановились у посыпанной гравием подъездной дорожки моего дома, Сэмюэль вышел из машины и направился к моей двери. Я уже открыла ее и поставила одну босую ногу на гравий, инстинктивно подгибая пальцы, чтобы острые камни не поранили свод стопы. Сэмюэль снова взял меня на руки, нежно, будто хрупкую драгоценность. Он дошел до газона, осторожно опустил меня на траву и обхватил мое лицо руками, ласково погладив скулы подушечками больших пальцев. Я невольно вздрогнула. Сэмюэль всмотрелся в мое лицо.
– Еще не поздно, Джози, – тихо сказал он, а потом убрал руки и ушел.
Я еще долго стояла на траве босиком, погруженная в раздумья, пока в потемневшем небе не засверкали звезды.
16. Модуляция
ОДНАЖДЫ БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ в салон ворвалась, точно ураган, Тара – розовые волосы, красные губы, широкая улыбка. Она кинулась со всеми обниматься, визжа так, будто отсутствовала целую вечность, а не каких-то три месяца. Время от времени кузина появлялась, чтобы получить свою дозу общения с матерью, после чего снова упархивала по делам. Сейчас она плюхнулась в мое кресло и начала в подробностях рассказывать обо всем, что произошло с ней с тех пор, как мы в последний раз виделись. Внезапно Тара прищурилась, глядя на меня, и задумчиво надула губы.
– Мне нравятся твои волосы. – Она сказала это с таким удивлением, что я рассмеялась. – Нет, правда! – продолжила настаивать кузина. – Они отросли, и кудри стали мягче и пышнее.
Когда я начала работать в салоне, Луиза подстригла меня под мальчика. После того как Тара год экспериментировала над моими волосами, они были не в лучшем состоянии, и я просто попросила тетю «убрать это все», что она и сделала, все время недовольно цокая языком и приговаривая: «О чем ты думала, когда подпускала Тару к своим волосам?»
Теперь я смущенно провела рукой по своим кудрям.
– По-моему, они просто стали длиннее, вот и все. Я ничего особенного с ними не делала.
– Встречаешься с кем-нибудь? – спросила кузина и тут же рассмеялась, как будто сказала что-то остроумное. – Хотя с кем тут встречаться? Все либо несовершеннолетние, либо женатые, либо уехали давным-давно.
В этот момент подала голос Луиза, которая стригла Пенни Ворвуд:
– Не знаю, не знаю. Пару дней назад Нетти Йейтс заходила к нам со внуком. Такой красавчик, очуметь!
– Внук Нетти? Ты про сына Табрины? Да он же совсем страшила! Ты что, на старости лет совсем понизила планку?
– Да не про него я! Тут ты права, этого-то от борова не отличишь. Нет, я про сына Майкла, – торжествующе закончила она.
– Кто такой Майкл? – ошалело уставилась на нее Тара.
– Старший брат Табрины.
– Я даже не знала о его существовании!
– Верно. Он умер, когда ты была совсем маленькая, поэтому и не слышала о нем. Майкл Йейтс был такой высокий, да и в целом просто загляденье, – вздохнула Луиза. – И, в отличие от остальной семьи, довольно религиозный, даже ездил на два года с миссией от церкви, хотя никто из его родных этим никогда не занимался. Вообще он был тихий парень, но такой красавец – боже мой! Его бедной сестрице почти ничего не досталось по части внешности, все ушло на него. Добрая душа, но дурнушка, а дети – и того страшнее.
– Мам, ты что-то увлеклась! – засмеялась Тара. – Так что, у этого Майкла был сын?
– Ну да. Кстати, сын этот жил здесь какое-то время, у бабушки с дедушкой, когда учился в старшей школе. Он, по-моему, наполовину навахо. Неужели не помнишь? Как там его зовут, Джози?
– Сэмюэль.
Я отвернулась и начала прибираться на рабочем столе, чтобы не смотреть на Тару, поскольку опасалась, что чем-нибудь себя выдам. Пока что я была не готова это обсуждать.
– Сэмюэль… – Тара наморщила лоб, напрягая память. – А, точно! Слушай, Джози, а это не он сидел с тобой в автобусе весь седьмой класс? – Она театрально вздрогнула. – Я была уверена, что он однажды зарежет бабку с дедом во сне!
– Тара! – Я обернулась и бросила на нее гневный взгляд. – Что ты такое говоришь?
– А что? – возразила она. – Он реально пугал! Ни с кем не разговаривал и вечно ходил угрюмый. И еще эти длинные волосы. Наверняка у него где-нибудь был спрятан томагавк. Не представляю, как ты это терпела. Я бы описалась на месте, если бы мистер Уокер посадил меня с ним.
– А мне он нравился, – просто ответила я. – Мы даже дружили. Он был тихим и серьезным, но меня ведь и саму в этом обвиняли, – добавила я, многозначительно взглянув на Тару.
– А это не он тогда захлопал в церкви? – встряла Пенни Ворвуд.
Луиза резко повернулась, направив на меня расческу, и начала размахивать ею, приплясывая так, будто ей в штаны напустили муравьев.
– Точно! Встал и начал аплодировать после того, как ты исполнила соло! Тогда я подумала, что он, возможно, специально выкрутасничал, пытался опозорить бабушку с дедушкой, вроде того. Я не знала, что вы знакомы! Ого! Боже, вот это был момент! До сих пор помню твое лицо, Джози. Ты была на седьмом небе от счастья.
– Так что, этот Сэмюэль… с чего он вдруг вернулся? – перебила этот взволнованный монолог Тара.
– Ой, Нетти говорила, что он помогает им с Доном привести все в порядок, – ответила Луиза. – У них ведь помощников нет, а возраст уже сказывается. От Табрины с мужем толку никакого. Тупые как пробка.
– Луиза! – возмутилась я.
– Ладно, Джози, я погорячилась. «Тупые как пробка» – это как-то слишком, – признала Луиза. – Вернее будет сказать, тупые как бревна. – Она усмехнулась, бросив на меня взгляд через правое плечо, и продолжила свой рассказ. – Так вот, этот Сэмюэль – шикарный парень, что бы ты там ни думала про него в седьмом классе, – вернулся, чтобы разобраться с их документами, помочь деду с бабкой продать часть овец и земли, что-то в таком духе. Дон стал слаб здоровьем, пора его немного разгрузить.
– Документы, говоришь? Он что, юрист? – заинтересовалась Тара.
Профессия юриста, по ее мнению, означала деньги, а наличие денег было приоритетным требованием к кандидату в мужья.
– Нет, он морпех, – ответила я.
– Да, морпех, но Нетти сказала, что армия помогла ему оплатить учебу в колледже, и еще он прошел подготовку офицерского состава, а теперь собирается на юридический факультет. Сейчас у него вроде как отпуск.
Я ахнула. Сэмюэль будет юристом? Я почувствовала, что у меня вот-вот подогнутся колени. Хотелось расплакаться. Меня охватила восторженная гордость за Сэмюэля. Я еще не успела прочитать все его письма, а сам он ничего не сказал. Впрочем, когда бы он успел? До сих пор все наши разговоры мгновенно превращались в эмоциональные перепалки, а поговорить о том, как у него дела, пока не получалось. Мне стало стыдно, что я сама не попыталась его расспросить.
