– А мне-то зачем? – обиженно спросил Саймон. – Я же не леди, чтобы пить шамьет вместо карвейна!
Ой… Айлин едва не рассмеялась, сообразив, в чем дело. Устав Академии! И в чашках, получается… Понятно, почему юноши потупили глаза. Но она же никому ничего не скажет!
– Эддерли… – утомленно вздохнул Дарра, обходя ее и грациозно опускаясь на самый край постели друга. – Сколько раз вам повторять? Лечебные зелья не сочетаются с карвейном. Особенно те, что дают вам. Мэтр Бреннан любезно и предусмотрительно велел мне за этим проследить. Но это все равно не основание нарушать правила лазарета, так что потише, господа, потише.
Бутылка, снова явившаяся на свет, пошла по кругу, в каждую чашку наливали всего по несколько глотков, как могла видеть Айлин, а из коробки, которую она вежливо открыла, брали по одной конфетке. Кто-то прикрутил светильник на стене, и в комнате стало приятно сумеречно. Она вдруг поймала внимательный взгляд Дарры и робко улыбнулась. Так странно… Сидеть в компании пусть и дворян, но почти незнакомцев, при этом чувствовать себя удивительно защищенной и спокойной! Словно рядом с ней брат или самый-самый лучший друг! Саймон тоже глянул на нее открыто и весело, подмигнул, сказав:
– Ну и ладно, Ревенгар! Шамьет так шамьет, лишь бы этот зануда был спокоен.
И взял конфету в серебристой обертке, которую она ему протянула. Прижал к сердцу, закатил глаза, изображая рыцаря, получившего что-то от дамы сердца, и первым же рассмеялся, потом хихикнула Айлин, и даже краешки губ Дарры тронула сдержанная улыбка.
Через пару минут вернулся Драммонд и протянул Айлин полную чашку еще дымящегося шамьета с таким видом, словно только что отбил его у дракона, не меньше. Вторая чашка отправилась к Саймону, и он поднял ее вверх, провозгласив:
– За прекрасную леди Айлин, благодаря которой мы все здесь собрались!
Ох… Айлин снова потупилась, но тут Саймон бросил в нее конфетой и возмутился:
– Эй, ты же некромантка, да еще и боевик! Должна отбивать на лету! И ты тоже, кстати, Морстен!
– Извините, Эддерли, – чуть криво улыбнулся Морстен, устроившийся на подушке у стены. – Право, мне очень жаль.
Выглядел он каким-то растерянным и несчастным. «Наверное, стыдится, что не удержал щиты и Саймону досталось, – решила Айлин. – Но он ведь виноват гораздо меньше меня!»
– Да бросьте вы, Морстен, – великодушно сказал Саймон. – Мы с Даррой вас потренируем, как только кончатся вакации, вы еще любого боевика заткнете за пояс. Верно, Аранвен?
– Мало кто может удержать два молота разом, – сдержанно уронил Дарра, слегка кивнув. – Впрочем, как и кинуть…
– Что?! – раздался вдруг из-за двери непривычно раздраженный голос мэтра Бреннана, и все в комнате, включая Айлин, замерли. – Милочка, я сорок лет имею дело с детскими пакостями! Мало мне переломов, отравлений и притащенной из города заразы, так еще непременно находятся бестолочи, которым скучно без приворотных зелий или порч! Это – порча! Причем не наведенная, а возвращенная! Хотите обвинить кого-то, сначала подумайте, чем это обернется лично для вас. Да любой преподаватель по почерку мгновенно определит и того, кто эту гадость делал, и того, кто снимал! Помолчите, я сказал! Первокурсница делает порчу! И чем? Примитивным «красным ветром», как деревенская ведьма. Стыдитесь, адептка Морьеза! – рявкнул он в уже нешуточном гневе. – Я должен сказать об этом вашему куратору! Считайте, что неделю отработок на праздниках вы себе обеспечили!
Послышался громкий всхлип и сбивчивые оправдания, удаляющиеся, как и раскатистый голос мэтра Бреннана.
– Ой… – прошептала Айлин почти одними губами, услышав родовое имя Иды. – Так это…
– С твоего курса, да? – тут же сообразил Саймон. – Та черненькая итлийка?
Айлин молча кивнула. Ей почему-то было стыдно и гадко, словно в мерзости уличили ее, а не Иду. Ну зачем? Неужели только потому, что Айлин – леди, а не простолюдинка? Или из-за того урока фехтования? Но Ида же победила, она всегда побеждает Айлин в поединке. Или потому что Айлин хвалят все преподаватели, кроме учителя чистописания и каллиграфии? Как обидно…
– Ну, теперь она барготову дюжину раз подумает, прежде чем делать тебе гадости, – бодро сказал Саймон. – Господа, а не принять ли нам одно полезное и приятное правило? Мы все с разных курсов, но выбраны в ученики лучшим некромантом Ордена – это чего-то да стоит! Пообещаем друг другу, что если кого-то из нас оскорбят – остальные обязаны вступиться. И не только как за брата по гильдии или сестру… – указал он взглядом на Айлин, – но и как за кровного родственника, если понадобится. Кто не согласен, пусть скажет об этом сейчас! Обещаю, что никакой обиды на него не затаю.
– Кто же от такого откажется, Эддерли? – хмыкнул Тимоти Сэвендиш, долговязый блондин с пятого курса. – Это честь для нас.
Остальные одобрительно закивали, и даже Морстен, чуть помедлив, тоже кивнул. Ему, единственному простолюдину среди дворян, явно было не по себе, и Айлин сочувственно ему улыбнулась, но юноша почему-то отвел взгляд.
– Клятва верности? – задумчиво уточнил Дарра и пожал плечами, вставая с постели Саймона: – Что ж, почему бы и нет? Ничего, что противно чести, разумеется. В остальном клянусь быть верным другом каждому, кто верен нашему союзу.
– Клянусь! – вскочил Драммонд и поднял чашку с карвейном, словно оружие на присяге.
– Клянусь… клянусь!
Оба Оуэна, Галлахер и Кэдоган, последовали его примеру, спрыгнув с подоконника.
– Клянусь… Клянусь! Клянусь…
Юноши один за одним вставали, и даже Саймон потянулся с постели, но снова упал в подушки, виновато улыбнувшись, а Дарра предостерегающе положил ему на плечо руку.
– Клянусь, – тихо и будто нехотя сказал Морстен, и Айлин, поняв, что осталась последней, вскрикнула срывающимся голосом: – Клянусь!
Никто не рассмеялся, все приняли ее клятву, как должное, и она по примеру прочих поднесла к губам остывший шамьет, показавшийся горьким, как лекарство.
– Ну вот, Ревенгар, теперь у тебя почти дюжина названных братьев, – улыбнулся ей Саймон. – Дарра…
Аранвен молча ему кивнул и повернулся к Айлин.
– Простите, мне пора, – поспешно сказала она, вдруг смутившись. – Я… пойду?
– Позвольте проводить вас, милая Айлин, – негромко, как всегда, сказал Аранвен, и Айлин, смутившись, кивнула.
Все ее попытки вести себя согласно этикету в Академии постоянно проваливались, но идти темными коридорами в одиночку – это гораздо неприличнее, чем принять любезное приглашение адепта Аранвена. То есть просто Дарры…
В жилое крыло они шли молча. Айлин видела, как Дарра умеряет свой широкий шаг, чтобы она не торопилась, и чувствовала себя совсем маленькой. Но возле самой комнаты он остановился, выслушал ее торопливую благодарность и поклонился. Правильным взрослым поклоном, и Айлин чуть не опозорилась, но вовремя вспомнила, что означает именно таким образом отведенная за спину левая рука кавалера и чуть выдвинутое колено… Поспешно подала руку, и Дарра, приняв ее ладошку, легко коснулся губами запястья, а потом, выпрямившись, безупречно вежливо пожелал доброй ночи и исчез в темноте коридора.
