Роверстан стоял так близко, что это почти нарушало правила приличия, но все-таки оставалось на самой их грани. Высоченный, широкоплечий, уже не похожий на преподавателя в своем щегольском фехтовальном костюме, и только золотой перстень с белым камнем на смуглой руке, сжимающей рапиры, блестел, невольно притягивая взгляд. А потом камешек в его серьге, словно отзываясь перстню, поймал солнечный луч, сверкнул прямо в глаза Айлин, заставляя зажмуриться, и голос разумника зазвучал вдруг со всех сторон сразу:
– Поверьте, важна не только радость победы, но и восторг от поединка с достойным соперником. Полюбите рапиру, милое дитя, полюбите вашего противника – и вы победите. Дразните его, ускользайте, играйте с ним и ни в коем случае не бойтесь, ведь вам нечего бояться!.. – и неожиданно сменил тон. – А теперь поговорим о практической части. Вот – возьмите.
Айлин открыла глаза, машинально схватила ткнувшуюся прямо в ладонь рукоять и поразилась – клинок почему-то перестал оттягивать руку. И все было прекрасно видно! Не только рапиру, но и щит, и песок площадки, и манекены… Как же замечательно! Может быть, это такая особенная магия разумников?
– Совсем другое дело, не правда ли? – улыбнулся магистр Роверстан. – Только не сжимайте так кисть. Представьте, что вы держите в ладони птицу. Не выпускайте ее, но и не душите.
Айлин на секунду показалось, что в руке и правда оказалась птица. Кенар Иоланды, к примеру, – и она торопливо ослабила пальцы.
Клинок в руке мэтра Роверстана совершил странное, немыслимо быстрое движение – и рукоять вдруг вырвалась из ее ладони. Рапира упала на песок.
– Слишком много воли, – спокойно объяснил разумник. – Поднимите.
Айлин подчинилась и покрепче сжала пальцы на рукояти, обещая себе, что в этот раз рапиру у нее не выбьют!
Но магистр и не попытался это сделать. Его следующий удар пришелся по самому лезвию, и Айлин даже удалось его отбить! Правда, рука заныла, но это – сущие мелочи!
– Теперь слишком мало свободы, – продолжил Роверстан так ровно и доброжелательно, будто читал лекцию в аудитории. – Напряженная рука устает куда быстрее. Два-три удара – и отнимется.
– А как же правильно, милорд магистр? – растерялась Айлин.
– Полагаю, проще и быстрее всего будет показать, – задумчиво протянул разумник и воткнул свою рапиру острием в песок. – Подойдите и позвольте вашу руку…
Словно завороженная, Айлин шагнула к нему и почувствовала запах, но не мужских духов, которыми пользовались отец с Артуром и некоторые взрослые гости, а чего-то совсем иного.
Кажется, ладан… Да, точно, его воскуряли на практических занятиях по некромантии. А еще – сандаловое дерево. Из него была сделана любимая шкатулка матушки, и Айлин иногда позволялось принести в гостиную шпильки или зеркало, а она каждый раз чуть задерживалась в спальне, с удовольствием вдыхая насыщенный, теплый, еле уловимо сладковатый аромат сандала… А еще хвоя и трубочный табак, только не зажженный, а тот, который отец насыпал в трубку, разминая пальцем, и он пах резковато, но вкусно…
Голова у Айлин на миг закружилась от этой смеси, а внутри стало горячо, и она попыталась отшатнуться, но магистр взял ее за локоть и запястье, очень учтиво, но твердо поставив прямо перед собой.
Где-то близко звучали голоса, кто-то смеялся в саду и читал вслух стихи, Айлин услышала отрывок из классической поэмы, которую учила еще дома…
– Не бойтесь, юная леди, – услышала она рядом и сверху низкий голос магистра, мгновенно перекрывший все прочие звуки. – Магессе не пристало бояться. Ни рапиры, ни… чего-либо другого.
Его пальцы на ее коже были твердыми и горячими, Айлин сглотнула и замерла, чувствуя, как Роверстан вкладывает в ее ладонь эфес, сжимает на нем ее пальцы своими, а потом поправляет запястье, придавая ему чуть уловимый изгиб. Тяжелая рапира потянула руку вниз, но магистр не позволил этого, удержав локоть и запястье Айлин на одной линии, и едва заметно наклонился ближе…
– Вот так, молодец, – еще мягче и ниже сказал Роверстан, и Айлин показалось, что его голос скользнул по ней с ног до головы, как парадное бархатное платье, вздумай она вдруг надеть его без рубашки и бархатом внутрь. – У вас отлично получается…
* * *
Для умертвия зверь адептки Ревенгар и вправду был подозрительно умен. Всю дорогу он смирно пролежал у Грегора в ногах, и лишь покинув карету, весело заскакал по дорожкам Академии, прикидываясь обычной собакой. Несколько раз Грегор встречал удивленные и восхищенные взгляды, обращенные на Пушка, но с расспросами никто не приставал. Зато и страха этот огромный комок меха больше не вызывал. Любопытно, между прочим, чем он питается?
Обычные умертвия не могут подолгу существовать именно из-за этого: мертвое тело не способно переваривать пищу. Те, которых создают маги, подпитываются их энергией, но если бы девчонка привязала тварь к себе и в этом смысле, то давно валялась бы в лазарете с истощением: сил на такую огромную и активную зверюгу должно уходить немерено. Любопытно, очень любопытно…
Он попытался на ходу просмотреть магические потоки, сплетающиеся в умертвии, но то бестолково крутилось, мешая, и Грегор досадливо пообещал себе заняться этим позже. Кстати, можно и адептам предложить эту задачку, пусть поломают головы.
Несносно прыгучий зверь вдруг замер прямо на ходу, подняв лапу и не опустив ее на дорожку. Потом, правда, осторожно поставил, склонил голову набок, словно прислушиваясь… Чем, у него же ушей нет! Эти меховые лоскуты не в счет.
Грегор глянул – они как раз шли мимо тренировочной площадки. Но происходящее там закрывала спинами стайка адепток в мантиях трех-четырех разных факультетов сразу. Так… Дуэль, что ли? Другой причины привлечь внимание такого количества девиц к фехтованию он придумать не мог. Ну-ну… Если это кто-то из его подопечных…
На Грегора ни одна из адепток, будто завороженных зрелищем, даже не оглянулась – пришлось велеть посторониться. Пушок протиснулся следом, а Грегор шагнул на край полянки – и сам замер.
Огненно-рыжие волосы, светлое личико над темной короткой туникой, тонкая фигурка. С мальчишкой не перепутать даже в штанах, юноши держатся иначе. Ровная напряженная спина… И рядом, так тесно, что вот-вот коснется ее бока бедром… Какого Барготова демона!
От возмущения у Грегора на миг потемнело в глазах, потом он понял, что ничего неприличного посреди белого дня и на тренировочной площадке происходить не может. Разумеется, он просто ставил ей руку! Держал тоненькое белое запястье, почти скрывшееся в огромной смуглой лапе, и объяснял про верный угол и положение ладони на эфесе. Но какого клятого Баргота?
Даже наклонившись, Роверстан был настолько выше девочки, что она почти упиралась макушкой в его бородку. И длинная прядь, выбившаяся из жгуче-смоляного и на вид жесткого, как конская грива, хвоста, касалась ее щеки, но Ревенгар будто не замечала ничего – она сосредоточенно смотрела на свою руку, эфес, пальцы Роверстана… И только щеки алели, скрыв веснушки и предательски выдавая смущение.
