– Дядя Петя, да я же вам говорю, не специально мы, само как-то вышло…
– Всё у вас само, а подумать, мозги пораскинуть?
– Да ночь же, темно, Вася этот, со своим дембелем, а тут Вова ваш весь чёрный и девки орут…
– Драть вас некому! Повырастали лбы, а мозгов с горошину!
– О, дядь Петя, Вова проснулся! Вован, братишка, прости меня, а? Я же сдуру, понимаешь, от страха, ну не хотел я, пойми, а!
В фельдшерском пункте пахло йодом, карболкой, бинтами и мазью Вишневского, но всё равно вкусно.
– Как ты, сынок? Маша сказала, что пару дней тут у неё полежишь, а то мало ли, сотрясение мозга. А чего ты улыбаешься? У тебя всё нормально? Что болит?
Отец что-то спрашивал и спрашивал. Пришёл Вася с двумя девушками, и они тоже что-то говорили, объясняли, просили и умоляли их простить, а Вова смотрел в окно на синее небо с перьями облаков, слушал и улыбался – как всё-таки хорошо дома: птицы вон как поют, и жужжит кто-то из насекомых, и в фельдшерском пункте только одно лежачее место.
А на контракт он потом уехал, но уже с Машей.
Грибы и эти, как их там… ягоды
Из центрального валил дым. Заходить в центральный боялись, но и аварийную тревогу объявлять не спешили – дым-то был не настоящий, а потустороннего, ментального свойства. В корабельных уставах и руководствах по борьбе за живучесть будущего, я уверен, появятся статьи, которые разъяснят подводникам, как действовать в случаях ментальных опасностей. Но то в будущем, когда все эти потусторонние воздействия на психику человека узаконят и научат ломать перед ними шапку. А мы-то с вами про прошлое сейчас. Про историю, можно даже сказать.
В центральном командир производил строгий разбор с выяснением причин, отчего так всё происходит, как можно было докатиться до такой жизни, где выход из всего этого, а также что с этим делать и кто в этом виноват. Конкретно, вплоть до фамилии. Разносил командиров боевых частей на пух и перья, требовал, угрожал, изящно хамил и зверски издевался. А повод, знаете, настолько был пустяшный, что даже и не запомнился. Но так бывает, что маленькие причины приводят к большим последствиям: вы же тоже не начинаете скрипеть зубами на первую каплю, шмякнувшуюся в ночной тишине. Так и тут: одно – махнули рукой, второе – плюнули и растёрли, третье – да не в первый раз же, что мы будем тут, четвёртое – ну ладно, дальше-то всё нормально будет. И это всё в срок, например, одной недели и только начинается вторая, бах – и пятое! Брюки там матрос не погладил на развод и всё – полилось из чаши через края.
– … и я решительно требую! Серёга, что ты молчишь? Где ты вообще?
А старпом, что было удивительно и шокировало даже больше командирских угроз, сидел безучастный к прямым своим обязанностям по унижению личного состава, рисовал в блокноте какие-то ромашки и смотрел как бы вперёд, но вместе с тем и внутрь.
– Может – в грибы, тащ командир?
Командир заметно удивился, но быстро взял себя в руки:
– Не понял?
– Погоды, говорю, какие на дворе стоят, да? Осень-то, осень прямо пушкинская, не находите?
– Осень?
– Мать её, да.
– Нахожу, но при чём тут грибы?
– Да места-то, места у нас какие! Грибы же! Эх! И эти, эти, как их там… Ягоды!
– Мох.
– Да при чём тут мох, тащ командир?
– Ну я для поддержания разговора…
– Так я и говорю – может, в грибы?
– Нам с тобой?
– И нам с вами и всему экипажу. Ну что мы тут, а? Ну о чём? Ну вот вспомните как раньше, да? Да ведь? А теперь что? И зачем это всё? А как же, позвольте, слова из народной песни о том, что экипаж – семья? Давайте, товарищ командир?
– А с этим что?
– С каким?
– Ну вот, о котором я сейчас. О котором ты записываешь сидишь.
Старпом прикрыл ромашки ладонью.
– А, о котором вы сейчас…да ну его, давайте потом. Я вот прямо предлагаю и вплоть до голосования, а кто проголосует против, то я того лично! Давайте, а там и поговорим, сменим обстановку и поговорим. Лукошки возьмём, вёдра, бутербродов…
– Водки, – добавил зам.
– Обязательно? – уточнил командир.
А старпом так заразительно выступил, что и выступать ещё не кончил, а уже все согласились и плавно перетекли мимо прений сразу в обсуждение деталей и составление плана.
– Нет, не обязательно, но всё равно же возьмут, так давайте централизуем и установим контроль!
– Согласен! – стукнул командир по столу. – Контроль в нашем деле – главное! Итак, кто записывает план? Пишите: идём послезавтра, сбор на площади в восемь ноль-ноль. Жён берём? Да, верно, не у всех же есть, да и пойдём далеко, возможно в Норвегию, берём подкрепиться и мясо, решите там сами, я Лёне команду дам. Магнитофон добудьте, что за грибы без песен. И доктора взять не забудьте!
Встрепенулся хмурый доктор:
– И зачем же вам доктор?
– За компанию. И мало ли что.
– Я не люблю грибы и ходить.
– Мне собирать будешь, раз себе не хочешь.
– Я в них не разбираюсь.
– Хорошо, комсомолец возьмёт тебе удочку – будешь рыбу удить.
– Я не рыбак.
– Тогда старпом возьмёт ружьё и будешь охотиться.
– Товарищ командир!
– Доктор, не беси. Сказал – идёшь с нами, значит идёшь с нами!
– Товарищ командир, у меня планы!
– Были, доктор, теперь тебе правильно говорить «были планы». Аптечку возьми – бинт там, йод и стаканы. И сало. В прошлый раз ты сало какое-то приносил больно вкусное, так ты и его не забудь.
– Так давайте я вам просто сало передам!
– Доктор, стих!
– Какой стих?
– Сел и стих!
Доктор сел и сделался совсем пасмурным.
С доктором Вовой вы ещё не знакомы и, возможно, подумаете, что хмурился он от того, что неурядицы его беспокоили или, мало ли, неспокойная политическая обстановка на Балканском полуострове, но нет. Хмурым доктор (по научному капитан медицинской службы) был всегда и нынче по-модному называли бы его махровым меланхоликом, а тогда просто уважали за такой высокий профессионализм и беспристрастность к окружающей среде.
А погоды да, стояли шикарные и почти такие же пафосные, как фестиваль эстрадной песни в Сопоте. Солнце, ещё не напуганное холодом, но за лето уставшее висеть в небе круглые сутки, по ночам уходило куда-то на юг, возможно даже в Саратов, а днём не палило во всю дурь, а просто ласково грело горбы сопок и зрачки озёр, отчего сопки украшались палитрой начиная от лимонного и через кадмий в краплак. Наверх из земли пёрли грибы и эти, как их там, ягоды. А грибов в тех краях, скажу я вам, такое изобилие, что в других местах походы за грибами я до сих пор называю просто прогулками по лесу, что для здоровья полезно, но отношения к тихой охоте имеет мало. Ну что это за грибы: сыроежки, волнушки, свинушки, рыжики, опята, лисички, маслята, груздья и моховики? Нет, ну грибы, конечно, не зря же их так называют, но на что они годны, кроме как сопли в тарелке с супом разводить? А там все сплошь из благородных сортов растут: подосиновики, подберёзовики да белые, – за сыроежки соревнования устраивали, кто больше найдёт и побеждал чаще всего тот, кто находил две.
