Субсидии раздували бюджет (он достиг размера фантастических 30 % ВВП, 18-е место в мире) и развращали население: объемы потребления услуг, которые субсидировались государством, к 2013-му существенно превышали европейские уровни. Образовался замкнутый круг: субсидии — рост субсидируемого потребления — рост субсидий — дефицит бюджета — нехватка средств на развитие экономики и снижение налогов — стагнация экономики — рост потребности в субсидиях. Побочным продуктом этого замкнутого круга стало разрушение существенных сфер государства, в том числе оборонного комплекса и армии — для войны между собой олигархам армия была ни к чему.
Революция на Украине «решила» вопрос Януковича и, возможно, вопрос евроинтеграции, но экономическое положение страны она ухудшила. За полгода с момента победы Евромайдана над Януковичем я, к сожалению, не увидел серьезных шагов «новой Украины» в сторону решения реальной проблемы. Напротив, Украина живет в плену иллюзий, которые не дают ей сдвинуться с мертвой точки.
Главная иллюзия — что «революция» победила. Революция едва началась. Первыми ее успехами будут рост ВВП не менее чем на 4–5 % за год и сокращение расходов бюджета до 20–22 % ВВП. До этого момента шанс свалиться в повторение пройденного, стать жертвой масштабной гражданской войны или быть поглощенной Россией слишком велик. Добиться этого можно только кардинальными и быстрыми реформами.
Не менее ошибочна и иллюзия, что евроинтеграция — это универсальное лекарство от сегодняшних проблем. Евроинтеграция — нужный процесс, однако это совсем не лекарство. Это испытание и вызов — чтобы интегрироваться в ЕС и не умереть от истощения при этом, надо быть готовыми: сильными экономически, гибкими и «антихрупкими» политически.
Также очень опасна иллюзия, что главный фронт для Украины сегодня — это линия противостояния с так называемыми ДНР и ЛНР. На самом деле главный фронт — по границе других восточных областей, от Одессы до Харькова. И, в частности, поэтому Украине необходим мир: только мир отнимет у российской власти возможность высасывать ресурсы Украины и дестабилизировать ее изнутри.
Неразумно и упрощение взгляда на Россию. Надо уметь разделять действия российской власти (откровенно враждебные к Украине) и взаимодействие между народами. В России минимум 30 млн человек открыто поддерживают Украину, несмотря на пропаганду и остракизм со стороны провластных кругов. Эта поддержка может стать важным активом для Украины — в частности, источником ресурсов и человеческого капитала. Русофобия в любых проявлениях для Украины крайне вредна.
Наконец, стандартна иллюзия, что государством управляют политики. Государством управляют политические институты. Меняя подлеца и вора на умного и порядочного, вы не получаете ни одного шанса на то, что в стране изменится политика. Единственный получаемый вами шанс — что новый лидер поменяет институты власти. Люстрация ничего не даст, если не сменится система.
И последнее. Процветание Украины создает и для России шанс на выживание в кризисе, который ждет ее через 5, а может, через 15 лет. Так что патриоты Украины сегодня борются и за Россию. Поэтому настоящие патриоты России болеют за успех Украины и будут готовы ей помогать.
Часть 11. Государство и бизнес
По общему мнению либертарианских экономистов середины XX века, в отношении бизнеса государство должно установить по возможности редко меняемые правила игры и далее «отойти и не мешать», ограничив свое участие контролем за исполнением этих правил — бизнес все остальное сделает сам. Увы, XX век не стал временем триумфа либертарианских взглядов — и виной тому не они, а то, как их идеи воплощались в жизнь.
Все началось с государства, которое устанавливало плохие правила игры, — речь идет не об отсталых странах, а о США и Западной Европе в первую очередь. Эти правила создавались при активном участии квазимонополий, владельцев крупнейших состояний и продажных политиков — и потому плохо подходили для взвешенного регулирования рынков. Все этим не заканчивалось: даже эти правила игры очень плохо исполнялись, особенно внизу, на уровне малого и среднего бизнеса, а государственные контролеры оказались коррумпированными и бездарными. В результате мир молодого капитализма принес быстрый рост экономики, но и быстрый рост преступности, чудовищную волатильность и в конечном итоге — кризис беспрецедентного масштаба, оставивший миллионы людей в 30-е годы XX века в самой развитой стране мира буквально без куска хлеба.
Государства в 1930-е годы спохватились, но чиновники не привыкли себя винить: виноватыми сделали рынки, либертарианцев и население, которое без должного руководства не сумело правильно вести дела. К концу 1930-х годов в США начинается бум государственного регулирования, сопряженного с развитием социальных программ. И то и то требует финансирования, и государство быстро увеличивает объемы собираемых налогов — если в 1900 году почти единственным источником финансирования госпрограмм были пошлины и акцизы (в сумме не превышавшие 5–7 % ВВП), то к концу 1930-х годов в США собирают подоходный налог и налог на прибыль, в сумме составляющие до 15 % ВВП, а к 2000 году общая сумма налоговых сборов достигает 30 % ВВП. В Европе ситуация еще хуже — налоговые платежи там составляют до 40 % ВВП. Штаты государственных служащих в развитых странах за последние полвека выросли многократно, и вместе с ними разрослась система регулирования всего и вся, которую было бы сложно представить еще 100 лет назад.
Нововведения, как показал кризис 2008 года, мало помогли; но и бизнес оказался достаточно живучим — все же развитые страны пережили параллельно с беспрецедентным ростом регулирования беспрецедентный же рост экономики. Тем не менее у уровня вмешательства государства есть естественный предел — об этом говорит нам история краха социалистических стран. Западные демократии пока не перешли этот рубеж, а Россия из-за него 30 лет назад вышла, но, как показывает наша практика, отошла не так далеко, как хотелось бы.
Волшебным образом Россия умудряется сегодня сочетать в себе и пороки молодого капитализма (монополизм, коррупцию, слабость систем надзора, неравенство и высокий уровень преступности), и проблемы современных капиталистических систем (непропорциональный уровень участия государства, бюрократичные системы регулирования, высокие барьеры входа на рынки и так далее). В последние годы власть только усиливает оба спектра проблем одновременно — и «критический уровень», за которым наступает крах свободного предпринимательства, становится не дальше, а ближе. Об этом мной написано много статей — начиная с короткой заметки в Facebook.
Риски — в частном случае
Глобальные проблемы анализируются в целом, но замечаются в частных проявлениях. Мы много говорим о том, что фундаментальная причина экономического спада в России (архаизации, усугубления ресурсной зависимости, гиперконцентрации капитала и активов, сокращения нересурсных областей экономики, низкой добавленной стоимости, снижающихся доходов домохозяйств, роста немультипликативной доли ВВП и прочее и прочее) — это низкая доходность ведения бизнеса по сравнению с риском его ведения.
