Я надеялась, что это так. Не могла я выбросить из головы рассказ миссис Лей о том, как Франц расхаживает по дому, нося во рту колокольчик с рождественской елки. Всего лишь несколько недель назад он был любим, лелеем и не подозревал, что означает быть холодным и голодным. Так где же он есть? Стояла ледяная ночь, и меня пробирала дрожь. Господи, пожалуйста… Пусть только не потеряется, как Сили…
Жаль, что я не приняла тысячефунтового пари хозяина магазина. Королевское общество защиты животных от жестокого обращения стало бы богаче на тысячу фунтов. Через две недели – это было три надели спустя после смерти миссис Лей – Франца наконец нашли.
Обнаружили его в кровати миссис Лей. Конечно, он не мог быть там все время – это было первое место, которое осмотрела соседка, и она заверила меня, что раскрывала постель, зная, что это его любимое убежище. Но три недели спустя кузина миссис Лей и жившая с ней подруга, вышедшая на пенсию медсестра, упаковывали на кровати кое-что из принадлежавших покойной вещей. Сборы были постепенные, в течение двух недель со времени похорон, поэтому они бывали в доме весьма регулярно. И тоже искали Франца все время, когда приходили туда, но были уверены, что его там нет. В течение этого времени они упаковали на кровати несколько чемоданов и, бесспорно, заметили бы любой непорядок в постели. Тем не менее именно в тот день увидели на кровати бугор, откинули одеяла и простыни, и Франц оказался там. Похоже, все, что от него осталось, как сказала подруга кузины миссис Лей, была пара оцепенелых голубых глаз.
Должно быть, он заполз туда, чтобы умереть. Они бросили все и кинулись с ним домой. Ветеринар был в отъезде и не мог приехать до следующего утра. Тем временем медсестра дала Францу горячего молока и положила его с собой в постель. В середине ночи, сказала она, Франц – все еще в полубессознательном состоянии – вдруг обмочил ее и кровать.
Пришедший ветеринар сказал, что это, возможно, спасло ему жизнь – от страха ли или от холода, он все это время каким-то образом сдерживал мочеиспускание, и это спасло его от обезвоживания. Так или иначе, было абсолютным чудом, что он выжил в течение трех недель без пищи и воды. Когда пропал Сили и мы искали его повсюду, нам сказали, что кошка умирает без воды через две недели.
Я получала регулярные сводки новостей. Франц пьет куриный бульон. Франц ест курицу. Ветеринар сказал, что он поправится, а его почки не повреждены. Вот только есть одна вещь, сказала мне по телефону медсестра. Они слышали, как я о нем беспокоилась. Они знают, что миссис Лей много обо мне говорила. Не кажется ли мне, что я имею на него приоритетное право? Он такой любящий, ласковый кот. Они бы очень хотели оставить его у себя…
Господи, сказала я, сама чуть не всхлипывая в трубку. Кто имеет на него больше прав, чем они? Кузина его хозяйки и ее подруга, которые нашли и спасли ему жизнь? Я могла только расточать благодарности за их доброе дело, и пинать себя за то, что в тот вечер не настояла на том, чтобы оставить двери комнат открытыми, и на том, чтобы в доме была пища и вода, чтобы Франц, выйдя из своего убежища, мог поесть и попить.
Сейчас он живет без забот и хлопот в Бристоле. Он немилосердно помыкает котом Джейми, который принадлежит кузине миссис Лей, и полностью подчинил себе весь домашний уклад. Он любит курицу, любит носить во рту разные предметы и по всем признакам просто вылитый Сесс. Я знаю, миссис Лей была бы за него рада. Надеюсь, она также сочла бы, что мы с Чарльзом постарались сделать все, что могли. Хотя я всегда буду чувствовать дурноту при мысли, что мы вошли в дом, где он все время находился, и не сумели его обнаружить.
Глава пятнадцатая
Прошло долгое время, прежде чем я смогла думать о Франце, не холодея при мысли о его тяжелом испытании. Но жизнь продолжается, принося с собой не только грусть, но и юмор, и как-то раз той же зимой на ужин к нам пришли Дора и Найта, и напряжение немного отступило.
Они приехали во время ураганного ветра. Их появление всегда бывает эффектно обставлено. Однажды они приехали, когда шел снег. В другой раз ручей вышел из берегов, и им пришлось шлепать по воде. На сей раз это был ураганный ветер, и наших гостей практически внесло в коттедж. Где только полчаса назад прекрасно горел камин, а сейчас из дымохода большими клубами валил черный дым и заполнял всю комнату.
Так бывает всегда, когда у нас гости. Я помню, как однажды это случилось, когда к нам должны были приехать какие-то люди смотреть кошек, и я разожгла камин, чтобы создать уютную сельскую картину. Картина была еще та. Открыть окно, чтобы выпустить дым, нельзя – от этого он только больше начинает стелиться по полу, но если у вас есть только одна комната для приема гостей и в ней ничего не видно из-за дыма, а в воздухе летает черная сажа… «Необходимо открыть окно», – сказал Чарльз, открывая все три, после чего дым энергично повалил наружу.
В этот-то момент и приехали визитеры. Они вышли из машины и так и замерли на месте. Должно быть, это выглядело странно: дым, изливающийся из всех трех окон, как из пароходной трубы на Миссисипи, и виднеющийся сквозь него Чарльз, гостеприимно машущий гостям. Еще более странная картина ждала их внутри. Из-за открытых окон там было холодно, как в Арктике. Новый клуб дыма только что извергнулся из камина и расстелился по полу, а кошки, прижав уши, распластались на животах под столом и отказывались выходить. Посетители надолго не задержались, а жаль, потому что через полчаса ветер стих. Он, однако, не стих в тот вечер, когда к ужину приехали Дора и Найта, упорно держась всю ночь.
Поначалу мы примирились с дымом. Дора и Найта очень изобретательны; обе много лет были туристскими проводниками. Когда я принялась извиняться, они велели мне не беспокоиться: не забывайте, мол, что они привыкли к бивачным кострам. Поэтому следует находиться ниже дыма, потому что дым имеет свойство подниматься. Иллюстрируя свои слова делом, обе они улеглись на коврик перед камином, Чарльз стоял и открывал окно короткими рывками, а я придерживала кошек, чтобы те не ныряли в дым, и недоумевала, почему с нами всегда происходят подобные ситуации.
В конце концов стало ясно, что ветер не собирается стихать и что единственное, что остается, – это просто погасить камин. Чарльз сказал: о’кей, он сейчас принесет электрокамин, – и в этот момент погас свет. Это еще одно наше фирменное происшествие, когда на улице ураган, а у нас гости. Наше электричество поступает по подвесному кабелю, и если дело не в том, что ветер сорвал провод или молния ударила в трансформатор, то, значит, кто-то разворачивался на машине в переулке и свернул столб.
В данном случае оборвался кабель, и электричества не было всю ночь. К счастью, у нас был приготовлен холодный ужин. Мы съели его при свечах, кое-как обогреваемые керосинкой, пока я старалась вскипятить кастрюльку воды для кофе на том, что осталось от огня. Осталось немного, но то, что осталось, придало воде вкус дыма. Я сварила кофе. Мы сидели и пили его – Дора и Найта к этому времени, конечно, уже поднялись с пола. Я случайно бросила взгляд на наш большой дубовый стол, на который поместила свечи в канделябре (это подарок от Элизабет Лайнингтон, американской писательницы, и он весьма эффектно сочетается с нашим декором), и увидела, что Сесс вот-вот дотронется до одной из свечек своим вытянутым носом.
