В то время как я считала эти действия Сесса умными и поощряла его, были некоторые люди, которые не могли поверить своим глазам. Фред Ферри, неизменный спарринг-партнер старика Адамса, был первым посторонним, увидевшим представление с шишками, когда шел как-то раз с рюкзаком на плече вверх по переулку. По тому, как он остановился, недоверчиво понаблюдал несколько минут, а затем заспешил дальше, я уже знала, что новость не замедлит распространиться, и будьте уверены, как и следовало ожидать, через несколько секунд появился старик Адамс.
Старик Адамс к настоящему моменту знает нас достаточно хорошо, чтобы не утруждать себя обычными деревенскими уловками, когда хочет увидеть, чем это мы занимаемся. Никакого вам якобы подзывания собаки, смывания грязи с резиновых сапог у ручья, протекающего мимо нашего коттеджа, или собирания ежевики в нашей живой изгороди. Он просто стоит, скрестив руки на груди, и внимательно смотрит. В тот раз он появился, когда мы спустились с холма в конце нашей прогулки, и, таким образом, увидел завершающий аккорд. Это был тот момент, который Фред Ферри, не желая, чтобы подумали, будто он нарочно задержался, упустил. Он не видел, как Сесс вбегает впереди меня через заднюю калитку со своей шишкой во рту и осторожно кладет ее на лужайку.
«Чтоб меня, если тот старый врун не оказался однажды прав, – промолвил старик Адамс. – Не поверил бы, если б сам не увидал». И он удалился, чтобы прибавить свою часть к этой истории – о нашем новом коте, приносящем домой предметы во рту, словно охотничья собака.
Увы, вскоре нам пришлось оставить игры на склоне холма. Для безопасности территория была обнесена забором. Мы выпасали там Аннабель, нашего ослика. За забором был густой сосновый лес, по которому никто никогда не бродил. Он был также значительно в стороне от дорожки для верховой езды, куда я теперь никогда не брала кошек. В былые дни мы часто гуляли по той тропе, но после происшествия с Сили… «Представь себе, – сказал Чарльз, – что ты поднялась бы с ними до половины тропы и встретила собаку?»
Но бывают случаи, которых невозможно предугадать. Гуляли мы себе по склону однажды утром. Шебалу занималась своим излюбленным делом – откусывала головки у ромашек, Сесс увлеченно подкрадывался к жукам, Аннабель паслась в удобной близости от нас, чтобы не пропустить ничего интересного, и тут из леса через забор вылетели три больших черных лабрадора.
Это было похоже на ожившую картину. Шебалу вскарабкалась на дерево. Аннабель дунула поперек склона, неистово брыкаясь, защищая свой тыл. Ей-то не следовало беспокоиться. Сесс, который своей еще котеночьей белизной притягивал взгляд, припустил прямо вниз по склону, к коттеджу, а собаки с высунутыми языками бросились за ним.
Бросилась и я. То же сделал и Чарльз, как безумный выскочивший из сада. Устремилась туда же и женщина, перелезшая позади меня через изгородь, отчаянно свистя в собачий свисток. Чарльз достиг двора раньше лабрадоров и заблокировал им путь через калитку. Где, однако, был Сесс, который только что кометой промелькнул вниз с холма?
Отыскался он наверху, у нас под кроватью. Из прошлого опыта я всегда оставляю двери коттеджа открытыми, когда выхожу с кошками, – никогда не знаешь, когда им срочно понадобится убежище. Когда мы обнаружили нашего кота и удостоверились, что он не пострадал, мы вышли из дома поговорить с женщиной. До этого мы часто видели ее поблизости; она наставляла собак сидеть на дороге, а сама взбиралась на холм и затем подзывала их голосом или свистком. Определенно она учила их послушанию, но что, ради всего святого, она делала в лесу?..
Судя по ее словам, обучала собак охотничьим навыкам. Сказала, что они с мужем много времени этим занимаются. На дороге они обучали собак сидеть там, где им прикажут. Следующим этапом было брать собак туда, где их внимание отвлекается, и снова учить оставаться на месте, пока запрет не будет снят. С этой целью она и брала их в лес, давала команду «сидеть». Но когда впереди выскочил на тропинку кролик, вся троица, не веря, что их хозяйка могла дать такую команду, немедленно сорвалась с места в погоню. Кролик, вероятно, улизнул за дерево, а они, продолжая мчаться дальше, заметили Сесса.
«Они бы его не обидели, – с легкомысленной самонадеянностью заверила нас женщина. – Повинуясь инстинкту, они приносят добычу, не повредив ее». Насчет этого мне ничего не известно. Перед моим мысленным взором возникла картина, как одна из этих собак приносит ей Сесса в своей большой черной пасти, и у меня задрожали колени. Поэтому, несмотря на то что она больше никогда не приводила собак в Долину (ее уверенность явно была не так сильна, как она старалась дать понять), долгое время я тоже больше не брала Сесса на холм. Ведь я не могла предвидеть, что именно может появиться из леса.
Вместо этого я стала бросать ему разные предметы на лужайку – сосновые шишки, короткие палочки. А по мере того как лето разгоралось – еще и маленькие яблочки, опавшие с яблони перед теплицей. Сесс сам изобрел это последнее усовершенствование. Если глаза людей округлялись, когда они видели его, несущего мне обратно палочки и еловые шишки, то люди просто застывали с выпученными глазами, видя, как он несет за черенки маленькие яблочки.
Фред Ферри, вообще-то не большой любитель животных, был просто восхищен. «Вы могли бы натренировать его для пользы», – все повторял он. В качестве помощника браконьера, догадалась я, зная Фреда, который не просто так таскал тот рюкзак. Он был равно заинтригован, когда я сказала ему, что Сесс пьет. Все – от апельсинового сока до виски.
Большинство сиамцев, конечно, любят шерри. Один такой кот, принадлежащий моей подруге, однажды осушил целый бокал. Она поставила его на пол возле своего кресла, сев на полчасика расслабиться и почитать газету. Когда через некоторое время она взяла с пола стакан и обнаружила его пустым, то подумала, что, должно быть, сама незаметно его выпила – пока не увидела виновника, который заплетающимся шагом перемещался по комнате, а потом свалился на пол. К счастью, муж моей подруги врач. Он велел положить кота на кровать и оставить там, и действительно, через час или два тот очнулся. Случись это с нашими кошками, пришлось бы вызывать ветеринара. Могу себе представить, как мы рассказываем ему, что одна из наших кошек напилась. Так и слышу, как он говорит, что ничего другого от нас не ожидал…
Имея в виду этот пример, мы на всякий случай всегда предупреждаем наших друзей, чтобы следили за своими бокалами. Сиамцы и так достаточно продвинуты в своих алкогольных пристрастиях, чтобы их еще невольно подначивать. Да и в любом случае это вредно для их почек. Облизнуть смоченный в шерри человеческий палец – это все, что разрешалось нашим кошкам, пока на сцене не появился Сесс. И не успели мы разобраться, что к чему, как он уже с убедительной настойчивостью сидел у людей на коленях, со своим загнутым под прямым углом хвостом, и лапой решительно подцеплял то, что было у них в бокалах, поглощая затем все, что мог ухватить.
Против апельсинового сока мы не возражаем, хотя у меня нет сомнений: он думает, что это нечто покрепче. Людям с более крепкими напитками разрешается дать ему только единственный раз облизнуть палец – причем не более чем двум гостям за вечер. Но даже и при этом, глядя, как он прикидывает возможный размер добычи, как на всем его облике написано вожделение, а одна лапа выдвигается вперед, словно захватный крюк, чтобы наметанным движением окунуться в бокал, можно подумать, что мы с Чарльзом каждый вечер устраиваем вакханалии с котом. На самом деле мы почти не пьем. Видя Сесса, никто в это не верит.
