Мы отыграли свои роли, как минимум, на Эмми, раз к концу нашего ужина Антон получил приглашение на завтрашнее утро для составления контракта, и даже некоторые подробности сделки были обсуждены. Идея сводилась к тому, что в центре политической программы будет стоять реформа социальной системы. Но поскольку население редко удосуживается вникать в суть, то будет выпущено несколько партий листовок, где вся программа будет представлена поэтапно – от простого к сложному, причем, никому не даст и шанса остаться равнодушными.
Я поздравила Антона уже в своем гостиничном номере, и он был собою заметно доволен, что выражалось в выдаче незапланированного аванса:
– Держи, отработала. По магазинам походи или придумай себе другое развлечение. Я буду занят завтра, и ты мне теперь вряд ли понадобишься. Возвращаемся послезавтра утренним рейсом.
– Хорошо, женишок, как скажешь! – я была на самом деле рада. – Мог бы и пересмотреть сумму, раз я тебе такую удачную сделку помогла заключить!
Он даже бровь изогнул, выражая этим недоумение:
– Никаких пересмотров, поварешка! Да и сделка еще… не совсем заключена.
– Как это?
То ли он был в особенно благодушном настроении, то ли мне доверял, но почему-то решил объяснить:
– Есть способ поиметь его… в смысле, прибыль с него дополнительно.
Я опешила, попыталась сформулировать или даже остановить его от опрометчивого решения:
– Продашь его идею конкурентам, а он больше никогда у тебя ничего не закажет! И сколько они заплатят за такую ерунду?
– Нет-нет, – он улыбнулся и сел на край кровати. – Не все так просто. Но сначала надо заключить этот контракт – все остальное потом. И тебе потом расскажу, обещаю. Тем более, что пока меня и самого многое смущает, детали надо продумать.
– Но это же просто подло! Ты получишь сверхприбыль, но каким путем? Этот Николай Васильевич – такой приятный, милый человек…
Антон рассмеялся, встал и направился к двери:
– Политики не бывают милыми людьми, иначе бы они не выжили в политике – добрячков там сжирают без приправ! Но какое приятное и точное слово ты подобрала – "сверхприбыль". Аж на душе теплее стало!
Я думала об этом еще долго после того, как он ушел. До чего же Антон беспринципный и холодный человек – просто мой кумир! Проглотит и не поперхнется, никакой совести, никаких терзаний. Зато деньги такой заработает даже на необитаемом острове… Его хорошо иметь в союзниках – как же повезло Ольге и Руслану! Но всем остальным лучше вообще не иметь с ним ничего общего.
И еще, мне только теперь польстило, что он позвал в напарники именно меня – это значило, что он и мой потенциал оценивает, как подобный своему. Очень приятно! Снежной Королеве – так чистейший комплимент. Монплезир, мусьё Снежный Король, монплезир.
Он заявился в мой номер вечером следующего дня, как-то подозрительно сияя.
– Все идет по плану, Бубликова! Пойдем уже развеемся?
Если честно, то я целый день носилась по столичным магазинам и устала до чертиков. Но и от дополнительного развлечения бы не отказалась – ничего, потом за Руслановой плитой высплюсь.
– Пойдем! – я сначала согласилась, но только потом окончательно решилась озвучить свою идею. – В театр!
– Куда?! – он расхохотался. – Может, все-таки в стриптиз-бар?
Я подскочила к нему и ухватила за локоть, по-щенячьи преданно заглядывая в глаза:
– Ну пожалуйста! В стриптиз ты и дома сходишь, а это ж… Москва!
Он был озадачен:
– Не думал, что ты сторонница… настолько неадекватных развлечений… Но ладно. В Большой Театр или еще какое-то подобное совсем неприличное место мы уже не попадем. Надо поискать. Я в интернет загляну, а ты собирайся пока.
Даже и не знаю, с чего вдруг меня такой идеей пришибло – он был прав в том, что это не совсем в моем духе. Наверное, очень хотелось рассказать потом маме, что в Москве я не просто политикам мозги пудрила или по магазинам носилась, но и в театр – так, между делом – заглянула. Ее это обрадует.
– За свой билет платишь сама! – крикнул он через дверь в комнату, где я переодевалась в то же платье, в котором вчера была в ресторане.
– Ха, удивил! Тогда ищи чего подешевле!
То ли он нашел самую по всем статьям дешевую постановку в мире, то ли мы поздно с билетами спохватились, но «театр» наш обнаружился в подвале многоквартирного дома на окраине Москвы. Отличить его от всех прочих подвалов можно было только по красочной вывеске. Пристальное изучение желто-черного плаката должно было бы заставить нас опомниться и попросить политического убежища в Северной Ирландии, но в нашей тесной компании трусов не водилось, потому-то мы и попались.
Кроме нас двоих, зрителей в малюсеньком зале насчитывалось восемь человек. Двое сбежали еще до поднятия занавеса, чем доказали наличие у них интеллекта. Мы же… Мы все видели! И больше не будем прежними.
Мы вырвались на свежий воздух минут через сорок. Антон никак не мог успокоиться – смеялся так оглушительно, что, наверное, и в самом «театре» это было слышно. Обхватил оцепеневшую меня сзади, чтобы заставить шагать вперед. Я поймала момент, когда он переводил дух:
– Антон, я кое-что уточню… Просто чтобы знать наверняка. Они действительно сняли штаны и…
– А между прочим, Алина, я тебя звал в стриптиз!
– Но… мне хотелось в театр…
– Театр – это и есть стриптиз, только для элиты, – он снова начал смеяться.
Я развернулась в его руках, чтобы устроить допрос с пристрастием:
– А как ты узнал про это место? Ну-ка, честно отвечай!
– Я Ольге позвонил! – он распахнул глаза, чтобы выглядеть чуть более серьезным. – И она посоветовала несколько мест…
– Ольга посоветовала? – не поверила я.
– …и она посоветовала несколько мест, куда ни за что не надо приходить!
– А-а, теперь понятно. Ты – чудовище, Антон Александрович, что и требовалось доказать.
Он продолжал смеяться, а я продолжала смотреть на него с осуждением – и тоже невольно начинала улыбаться. А вокруг нас бушевала ночная – пугающая и прекрасная – Москва, которая так была ему к лицу.
Кажется, мы одновременно почувствовали двусмысленность положения, в котором неожиданно себя застали. Так, неровен час, и целоваться бы начали – потому что это совсем недавно вошло у нас в привычку. Но победила не привычка, а здравый смысл, поэтому мы отшатнулись друг от друга, как в синхронном плавании, а Антон тут же предложил:
– Пойдем, Алин, перекусим где-нибудь и в гостиницу. Самолет завтра в рань несусветную.
– Что-то у меня аппетит пропал на полгода вперед, – вспомнила я о шедевральной постановке. – Пойдем просто погуляем?
– Погуляем? – он огляделся, но потом шагнул вдоль по аллее, показывая, что принимает такое приглашение. – Я уж думал, что после театра ты меня ничем не удивишь. Что у тебя за странные представления об отдыхе, меркантильная ты моя душонка? В тебя словно Ольга сегодня вселилась…
