Уже поздно вечером Сергей Петрович опять вышел на связь с Лоскутковым и обновил информацию о последних питерских суицидах, «расчленёнках» и прочих столь же радующих находках. Потом, поехал домой и уже из дому позвонил родителям Даши, желая хоть немного их успокоить.
Трубку сняла Дашина мама.
– Тамара Андреевна, – начал он, коротко доложив обстановку. – Мне кажется, Даша… всю жизнь с вами очень близка…
Надо бы сказать «была», но произнести это применительно к Даше не повернулся язык.
– Конечно… всегда… – Тамара Андреевна удерживалась от слез. И тоже физически не могла выговорить о Даше – «была». – Такая домашняя девочка… мы с Владимиром Дмитриевичем для неё не только родители… друзья… Да кому я рассказываю, вы же сами всё…
И тогда Плещеев задал вопрос, который на самом деле надо было бы задать ещё вчера, причём сразу, в первую же секунду.
– Я почему об этом, – сказал он в трубку. – Я понял с Дашиных слов, что она собирается замуж… Это действительно так?
Сам он почти решил, что Даша не назвала ему имени, поскольку «счастливый соперник» был её собственной выдумкой – ведь всегда легче прощаться, когда уходишь к кому-то.
Однако Тамара Андреевна не удивилась вопросу.
– Ну, до этого пока далеко, – вздохнула она. – Как бы не жених ещё… постоянный поклонник… хотя как знать… А что?
Перед внутренним взором Плещеева пронеслась вереница имён, последнее время так или иначе всплывавших в связи с Дашиной деятельностью. Хотя жених мог оказаться совсем даже не из их числа…
– Кто? – в лоб спросил он.
– Володя Гнедин, – ответила Тамара Андреевна. – Владимир Игнатьевич. Вы его даже, может быть, знаете, он в Смольном работает. Столько сделал для нас… так помог…
Вот тут Сергей ощутил лёгкое головокружение, которое с ним приключалось всегда, когда куски разбитой мозаики внезапно становились на место и очередная загадка обретала решение. Только на сей раз это были не победные пузырьки от шампанского, а что-то вроде похмелья после безобразной попойки. Он закрыл глаза, и Людмила, высунувшаяся из кухни звать его к ужину, на цыпочках отступила обратно за дверь. Она по опыту знала, с каким лицом её муж решает логические загадки. Или выслушивает очень скверные новости.
– Тамара Андреевна, – осторожно подбирая слова, выговорил Плещеев. – Попробуйте вспомнить. С того вечера, когда всё случилось… вы ему не звонили? Гнедину?.. Или он вам?
– А что такое?..
– Да нет, ничего, – Сергей Петрович старался выдерживать самый спокойный тон. – Просто, ведь вы понимаете, всё может иметь значение, каждый пустяк…
– Мы хотели ему позвонить, но телефон… он у Дашеньки в записной книжке был, которую она всегда с собой в сумочке… а в домашнюю ещё не успела, только ваш… Стали в справочнике искать, там номер устаревший… пока туда-сюда, он сам позвонил, утром сегодня. Дашеньку попросил… – Тамара Андреевна всё-таки всхлипнула. – Пригласить куда-то хотел… Так расстроился… Тоже обещал по возможности разузнать…
Плещеев почувствовал, как на висках и над верхней губой выступил пот.
– А о том, что меня уже подключили, вы говорили ему?
Он, впрочем, уже знал ответ. Конечно, терзаемые волнением и горем родители выложили Гнедину всё, потому что в таком состоянии хочется делать и говорить что угодно, только не сидеть сложа руки.
– Да, мы сказали, – подтвердила Тамара Андреевна. – Володя ещё обрадовался и нас успокоил, он слышал о вас, будто вы такие дела… – И вдруг испугалась: – А что? Мы не то что-нибудь?..
– Нет-нет, не волнуйтесь, – заверил её Плещеев. – Просто на будущее. Я бы попросил вас и Владимира Дмитриевича никому и ни в коем случае о наших переговорах… ни слова… чисто во избежание…
– Я понимаю, – сказала Дашина мама. – Спасибо, что предупредили. Спасибо вам огромное.
– Серёжа, ужинать, – позвала из кухни Людмила. Сергей Петрович потёр ладонями лицо, потом сжал виски. Итак. Гнедин Владимир Игнатьевич. Одноклассник и близкий друг детства покойного Михаила Ивановича Шлыгина. А также Виталия Тимофеевича Базылева. В юности проходивший вместе с ними по делу об убийстве молодой женщины. И вместе с ними оправданный. Неоднократно замеченный в обществе лидера пулковской фуппировки…
Никакого криминала. Особенно если учесть количество судимостей у иных помощников депутатов Государственной думы.
Но. Двое вышестоящих начальников Гнедина, безвременно усопшие с интервалом в полгода. Вишнякова – как бы от сердечного приступа. Как бы. И Галактионов. В отношении которого имела место самая что ни есть откровенная и наглая заказуха. Не прикрытая даже фиговым листком «естественных обстоятельств»…
Разные киллеры, но заказчик вполне мог быть один. Вполне… Хотя доказать это… При нынешних-то технологиях, позволяющих до предела запутать цепочку от заинтересованного лица к непосредственному исполнителю…
Но мало ли что нельзя доказать! Плещеев давно держал базылевского одноклассника в поле косвенного внимания, подозревая, что эту фамилию ему когда-нибудь могут назвать в обстановке особой секретности…
А теперь предположим. Что недоказуемое полностью соответствует истине. Предположим ещё. Что Дашу, гулявшую под ручку с Плещеевым, срисовали подосланные Гнединым-Базылевым «топталы»… Выводы? В смысле, – ИХ выводы? Нормальные выводы здравого бандитского разума – ИЛИ..?
Тут Плещеев припомнил мелькнувшее сообщение о том, что жену Гнедина, Ирину, аккурат вчера кто-то сильно избил, причём на собственной кухне. Избил, однако ни денег, ни вещей из богатой квартиры не унёс… Сама Ирина пока ничего не сказала и не заявила в милицию, но около дома видели тёмно-зелёную «Вольво»…
То есть – пятьдесят на пятьдесят.
Вариант первый. Даша вправду отсиживается где-нибудь у неведомой даже маме с папой подруги, отсиживается, прячась от всего мира и плачась на несправедливость любви.
Вариант второй и гораздо более возможный. Чьё-то мёртвое тело вот-вот зальют – или уже залили – цементом в фундамент одной из бесчисленных строек, где работы не прекращаются и зимой…
Это означает только одно. Это означает – сию же секунду лупи во все мыслимые и немыслимые колокола, кричи во всё горло «полундра», ставь на уши кого можно и кого нельзя. Клади на стол правую руку, карьеру, окрепшее вроде семейное благополучие…
…но – прочеши с ребятами все пулковские опорные пункты, но – лично сам отбей почки ста пойманным базылевцам, но – выцарапай у них Дашу. Мёртвую или живую… А потом – пойди и застрели Гнедина из своего табельного пистолета. Если живую. И сам застрелись. Если мёртвую…
Сергей глухо зарычал и протянул руку к телефону, собираясь именно это и сделать, когда телефон неожиданно зазвонил сам. Он схватил трубку:
– Да!
– Плещеев?.. – осведомился низкий мужской голос. Этот голос, а паче того интонация немедленно стронули такие воспоминания, что Сергей Петрович только спросил:
