Я растеклась в тепле от слабости и неожиданного желания жить. От нежелания войн и даже побед. Я не хочу в эту минуту ничьей боли и горя. Я, наверное, враг собственной миссии.
Вышла. Несколько шагов до двери спальни. Кровать, две подушки, красивое бра на стенке.
Я задвигаю плотные шторы, приближаюсь, опускаюсь, попадаю в его горячие руки, ни о чем не думаю, просто подчиняюсь течению собственной закипевшей крови.
Я просто живу. Я женщина, а не богиня возмездия. Я жажду не победы, а сладкого перемирия.
На деле я не сумела переступить порог собственной спальни. У меня не получилось убить такую малость, как воспоминания о недавней ночи.
Я вновь предала свою свободу. Нет, не так. Я запуталась, не знаю, что для меня важнее — свобода безмятежно любить или свобода беспощадно мстить.
Такая очевидная свобода защищать свое отвоеванное существование любыми способами, — она в минуты слабости совсем не очевидна.
Пока я смирилась с малодушием и не вошла в спальню, о которой так мечтала в больнице.
Я свернулась калачиком под пледом на диване и, не надеясь уснуть, смотрела сухими горячими глазами на дисплей телефона на тумбочке.
Звук звонка отключен, а экран вспыхивает именем «Игорь». Я насчитала семь вызовов. Только после этого нажала «выключение» и вздрогнула от собственного стона, долгого и горького.
Поздно вечером я зажгла свет, включила телефон.
Игорь больше не звонил. Только два входящих — Сергей и неизвестный мне номер. Набрала Сергея.
— Спала? Молодец. Выздоравливаешь. Тебе должен был звонить адвокат Андрей Владимирович Петров. Если есть входящий номер, кончается на 55, — перезвони ему. Он в общих чертах в курсе. Просто реши, подходит он тебе или нет, — в подробности мы сами его введем. Алле, ты точно проснулась?
— Да, проснулась. Просто разленилась. Такое чувство, будто выкарабкалась из завалов после землетрясения. Сейчас соберусь и позвоню.
Глава 2
Мой адвокат
По тому снимку, который показал мне Сергей в больнице, мне показалось, что адвокат Петров выбран им не столько по внешнему сходству с Игорем, сколько по принадлежности к одному типу.
Ум, корректность, доминирующее во всем чувство меры и невызывающая, неброская внешняя привлекательность. Эти очень редко встречающиеся качества сразу расположили меня к Игорю, примерно к этому я была готова, назначив встречу у себя адвокату Петрову.
Только на этот раз я включила в себе новый уровень самозащиты — знание о том, что все это может быть ложным.
Мы договорились, что он приедет в два часа дня.
Дневной свет наиболее беспощаден для взаимного изучения.
Мне требовалось проверить два момента. Возникнет ли между нами эмоциональное понимание моих проблем, и в какой степени меня станет раздражать новое лицо в моей странной армии неизвестного назначения.
У меня есть частный сыщик, официальный следователь, если дело дойдет до суда, наш иск поддержит обвинитель. Для чего же мне адвокат?
Следствию и суду он понадобится, чтобы отбивать контраргументы защиты ответчиков. А мне…
Мне нужно, наверное, чтобы кто-то разбивал сомнения и вовремя сумел остановить нашу общую несправедливость.
Я облачилась в свой самый скучный серый балахон, даже не попыталась запудрить или замазать очень заметные при дневном свете шрамы на лице, волосы стянула аптечной резинкой. Взглянула на себя мельком в зеркало: не женщина, а сухая, плоская функция, бланк казенного протокола с перечнем пунктов.
Ровно в два я открыла дверь на звонок. Мы обменялись сдержанными кивками приветствия, я провела его в гостиную. Поставила на журнальный столик между двумя креслами бутылку минералки и два стакана. Зажгла торшер с тремя сильными лампами.
Петров взглянул на меня с ироничным интересом:
— Я полагаю, моя задача — смотреть в глаза? Нет возражений.
Потом он очень коротко, лаконично, в логичном порядке изложил то, что узнал от Сергея, прочитал в материалах по делу. От него, кстати, я узнала, что Хорхе Кастандо, поставщик устриц моей тете, обслуживает также и папу Эльвиры Сергеевой, дипломата в отставке, который живет сейчас в Испании.
Сережа не успел мне сказать.
За эти минуты я успела заметить, насколько адвокат Петров отличается внешне и по поверхностным проявлениям от Игоря. В чем-то, видимо, противоположность. В нем не было ожидаемой адвокатской обходительности, он не старался быть обтекаемым и гладким в формулировках и выводах.
И внешне — да, сухощавое, правильное лицо, но под широким лбом с глубокими линиями морщин, под темными бровями и ресницами — очень темный, острый взгляд, который, кажется, может взорваться в любой момент.
Я узнала в нем собственную скрытую ярость и ждала паузы, чтобы сказать «спасибо, нет».
Мне незачем усиливать свой яд, большей концентрации не бывает.
— Я так понимаю, главным подозреваемым становится Игорь Сергеев. От его мотивов следствие тянет ниточки к прошлым делам — убийство вашего мужа и гибель дочери. В целом раскрывается заговор довольно большого и влиятельного круга людей. Мне хотелось бы услышать ваши требования к адвокату в подобном процессе, — сказал он.
— Идея проста, — ответила я. — Если мы решим, что врагов нужно добить, — их нужно добить. Но если я вдруг решу, что нужно остановиться, если мне все это покажется безумием, — нужно встать на пути лавины, всего того, что мы заварили. Полагаю, ни один адвокат на это не пойдет. Спасибо за встречу, я так и думала.
— Пожалуйста. — Петров встал. — Ничего, что я согласен на условие?
— Я подумаю, хорошо?
Мы вышли в прихожую. Петров был высокий, широкие плечи и крупные руки, как будто человек знает, что такое тяжелый физический труд. Он взглянул на меня серьезно и строго, без малейшей симпатии. Сама не знаю, почему я вдруг произнесла:
— Мы с Игорем Сергеевым — любовники. Я пошла на это, когда мы уже подозревали его в заговоре против моей семьи.
— Я понял, — ответил он. — Можете не сомневаться в том, что я все забуду, переступив этот порог.
— Нет. Не забывайте. Я решила. Вернитесь, давайте подпишем договор. Мне не найти более тяжелого и упрямого человека, чем вы. Я такие вещи вижу сразу. А с легким у меня ничего не получится.
Глава 3
Бабочка-однодневка
Павлова оставалась у следствия главным и почти прямым свидетелем убийства Миронова. Ее показания были едва ли не основными в деле смерти Коврова, предполагаемого убийцы.
Ее охраняли, опекали, обращались исключительно терпеливо, имея в виду склонность к депрессии и угрозы суицидом, на которые она постоянно намекала.
