— Да. Сейчас, прочитав откровения мужа, я очень хорошо ее вспомнила. Очень высокая, худая девушка с бледным лицом и действительно странным взглядом. В нем было что-то навязчивое и бесстыдное.
— А что ты думаешь о словах «точно знаю, что это порочное существо»?
— Понятия не имею. Но могу предположить, что эта Павлова, как, впрочем, и многие другие, пыталась кокетничать с Анатолием. Он пользовался успехом и у учительниц, и у учениц.
— У него могли быть какие-то записки, электронные письма от поклонниц?
— Вообще-то да. Телефон Толи и его электронный адрес были на табличке, которая висела на двери кабинета. Он любил подчеркивать, что доступен для каждого коллеги и ученика в любое время суток, если случится что-то серьезное.
— Ты не смотрела почту?
— Все письма, конечно, нет. Только то, что Вася выделил в папку «След».
— Поищи письма от учениц. Вдруг… По крайней мере, возможен второй пристрастный свидетель. Первым был Миронов, если он не был убийцей.
Глава 2
Надя Павлова
Странно: я как будто отодвинула само понятие «смерть» этими поисками.
Мне больше не хотелось оставить, забыть, похоронить события и детали, которые сопровождали переживания ушедших близких. Это все перестало быть только их достоянием и тайной.
Я не произносила мысли вслух, но мне все больше казалось, что многое так или иначе имеет отношение ко мне.
В один из вечеров Сергей Кольцов приехал и, не раздеваясь, остался стоять в прихожей.
— Марго, у меня предложение. Накинь на себя какую-то человеческую одежду, желательно женскую — не халат и не брюки, — и давай поужинаем в нормальном месте. Там люди просто отдыхают, едят, пьют, смеются. И никто не охотится за призраками, и никого не пугают письма с того света. Я к тому, что тебя уже качает, взгляд отсутствующий. А твои котлеты из мерзлых пакетов внушают мне ужас, как притаившиеся гады. Это не питательно. Это не вкусно. Это даже не забавно. Собирайся.
В маленьком ресторанчике было тепло, уютно и красиво.
Сережа заказал хорошее вино и какое-то сложное блюдо, причудливо украшенное.
Я узнала в нем только креветки, грибы, очень вкусный сыр.
Впервые за последние дни почувствовала голод.
Действительно, какой ужас эти котлеты, которыми я забила морозилку, чтобы иметь возможность не выходить как минимум пару месяцев.
Людей было мало, они все казались нарядными и беспечными.
Я поймала себя на том, что смотрю на них с тоской и завистью.
Я допустила, что для кого-то существует жизнь простая и легкая, запланированная на покой, удовольствия, ожидание лучшего.
Смешно: мы с Сережей сейчас тоже смотримся на все сто. Он, эффектный, голубоглазый блондин, элегантный в простых брюках и свитере. Я — в трикотажном черном, облегающем платье, с подкрашенными ресницами, которые всегда делают мои глаза глубокими, таинственными, как поверхность зеленого озера. Так говорил Анатолий. И в губах под золотистой помадой, наверное, кто-то сейчас видит спрятанную улыбку, превосходство, соблазнительную тайну.
— Каждый раз поражаюсь твоей необычной внешности, — сказал Сергей. — Экзотика и благородство, как говорится, в одном флаконе. Интересные гены.
— Да. Сейчас лень перечислять, сколько всего было в моей прабабке — восток, запад, короли и бродяги, богачи и нищие. Древний род. Никогда не было времени, чтобы его изучить.
Мы пили, ели, даже смеялись над историями частного сыска, который заводит в самые неожиданные и нелепые дебри человеческих проявлений.
Я постоянно ловила на себе чьи-то любопытные взгляды. И в какой-то момент сказала себе: «Господи, Соколовская, да успокойся же ты, наконец. И пойми, что ты на свободе. Сама пришла, сама уйдешь, когда захочешь. Захочешь — напейся вусмерть, твой частный сыщик тебя доставит домой. К тебе домой!»
— Маргарита, — вдруг осторожно, но очень серьезно произнес Сережа. — Ты никогда не чувствовала угрозы, которая была бы адресована именно тебе? Чья-то корысть, зависть, вражда, месть? Настолько сильные, чтобы лишать тебя семьи, свободы, чего-то еще, о чем мы пока можем не знать?
— Я только ее и чувствую с определенных пор, но я вижу немного не так. Не адресована мне, а просто я попала в ее поток. Под шквал опасности, преступлений, и да, они, наверное, не закончились.
— Это мистика. Я о фактах и логике. Понимаешь, иногда человека ненавидят настолько сильно, что его мало просто убить. Преступнику требуются долгие страдания жертвы. Не подходит под твой случай? Или это не месть, а какой-то сложный расчет. Прошу прощения, твой отец — богатый человек? Ты — единственная наследница? Нет претендентов на его недвижимость, состояние, к примеру?
— Папа мог быть таким, но он считал своим долгом сразу тратить все, что зарабатывал. Я тебе рассказывала, откуда взялась сумма, на которую я купила квартиру. Дом у отца нормальный, недорогой. Его коллекции имеют ценность только для него. Родственники по его линии только далекие, я с ними даже не знакома. Они не поддерживали связь. Нет, тут мимо.
— Я бы не был столь категоричен. Недавно один парнишка двадцати пяти лет из нормально обеспеченной семьи заказал убийство всех своих родственников — отца, матери, младших братика и сестрички. Отец почувствовал за собой слежку, подумал, что конкуренты, нанял меня. Короче, мы поставили охрану, устроили засаду, взяли непрофессионального киллера, который и сдал заказчика. Так что уродов много. Но не будем о грустном. Что-то узнала о Наде Павловой?
— Да, не успела сегодня тебе рассказать. В почте Анатолия есть от нее письма. Они провокационные, как будто она его чем-то шантажирует. Требует встреч. Мне показалось, Толя допустил ошибку: у них что-то было.
— Понятно. Мне одному поехать к ней на встречу?
— Я бы, конечно, хотела это слышать. Но, боюсь, при мне она не будет откровенной. Я ведь тоже ее учительница.
— Тогда так. Договариваюсь с ней один, постараюсь все записать на видео, ты посмотришь. И решим, нужна ли ты для усиления эмоций. Если там есть невроз, маниакальность, то вид жены объекта может вызвать нужный эффект.
Ночью я спала крепко, без снов, вырвавшись, наконец, из паутины мыслей, каждая из которых вела в тупик.
Утром перечитала переписку Нади с Анатолием, рассмотрела фото на ее аватарке, вспомнила эту девицу очень остро.
Кожей вспомнила, если так бывает, исходившую от нее недоброжелательность.
Нет, не именно по отношению ко мне. Есть женщины, которые считают соперницами всех остальных существ женского пола. Таким нужны постоянные подтверждения своей неочевидной привлекательности, победы над собственными комплексами, завоевание чужого.
Она могла ненавидеть мою прелестную Таню, которая стала ее двойной соперницей.
