— Ты читала? — спросила она, чуть задыхаясь от какого-то непонятного возбуждения.
— О чем? — не поняла Вера.
— Господи, да ты же не знаешь ничего! В «Изумрудном городе» взрыв бытового газа произошел. Минут сорок назад. Я в Интернете увидела. Есть один погибший.
— Ужас какой! — воскликнула Вера, впрочем, особо не испугавшись. Ее семья жила в другой части города, а единственный жилец элитного микрорайона, судьба которого ее волновала, сейчас стоял рядом, совершенно голый.
То есть людей ей было, конечно, жалко, она же не зверь, но какое же счастье, что к ней это не имеет отношения! В этот момент Вера почувствовала себя свиньей, но расстроиться по поводу своего несовершенства не успела.
— Верочка, ты не понимаешь. — Бухгалтерша всхлипнула. — Взрыв произошел именно в доме Молчанского, в его подъезде. И в Интернете написано, что там есть жертвы. Я так волнуюсь, вдруг с Павлом Александровичем что-то случилось. Как мы будем жить и работать? Верочка, мне кажется, ты должна туда поехать, кто-то же должен опознать тело.
— Ирина Геннадьевна, вот в том, что мне не придется опознавать Молчанского, я точно уверена! — воскликнула Вера, радуясь, что может сообщить Соловьевой хоть одну хорошую за последнее время новость. — Как и в том, что с ним все в порядке.
Шеф стоял рядом и вопросительно смотрел на нее.
— Вера, я не хотела тебе сразу говорить, но взрыв произошел именно в его квартире. В Интернете выложены фотографии, я по окнам определила. Жена его там не живет, дочь тоже, сын в больнице. Это мог быть только Павел Александрович. Поезжай туда, Вера!
— Мы с Павлом Александровичем сейчас у него на даче, — сказала Вера, чувствуя, как у нее сжимает горло от предчувствия непоправимой беды. — Но, конечно, вы правы, мы сейчас же туда поедем. Надо понять, кто именно погиб.
Бухгалтерша еще что-то спрашивала в трубке сдавленным голосом, но Вера уже не слушала, нажала отбой.
— Одевайся, — сказала она и наклонилась к куче своих вещей, чтобы подать пример. — Нам нужно срочно ехать в город. В твоей квартире взрыв бытового газа. Соловьева вычитала в Интернете, что там кто-то погиб.
Побелевший Молчанский, словно слепой, прошагал до стола, пошарил рукой, нащупывая свой мобильник, и начал набирать номер. Вера скорее почувствовала, чем догадалась, что звонит он дочери. Длинные гудки разрезали вечернюю тишину. В поселке было тихо, так тихо, как бывает только зимой за городом. Из-за только сегодня утром застекленной двери на улицу не доносилось ни звука. В комнате тоже висела тишина, казалось, что и Вера, и Молчанский даже перестали дышать.
Аглая не отвечала. По-прежнему не хотела разговаривать с отцом? Или молчала, потому что погибла при взрыве? Павел дал отбой. Его лицо враз осунулось, постарело, мелко дрожал подбородок. Смотреть на него было решительно невозможно. Вера вздохнула и начала со своего телефона набирать сообщение. Тихо звякнуло уведомление, что смс доставлено. И прочитано. Вера снова перевела дыхание. Прочитано — это уже хорошо. Секунду спустя ее телефон зазвонил, высвечивая на экране Глашино имя. Тоже хорошо, девочка встревожилась, значит, до нее еще можно достучаться. Значит, ей не все равно, что происходит с ее семьей.
Вера нажала на зелененькую кнопочку, принимая звонок.
— Глаша, где ты? — спросила она. — Поверь, я бы не спрашивала, но мне очень важно знать, что у тебя все в порядке. И отцу важно.
— Я дома. — Аглая отвечала, не раздумывая и не выражая недовольства, видимо, понимая, что случилось что-то серьезное. — У меня все в порядке. Что стряслось-то?
— В вашей городской квартире какое-то ЧП, — быстро сказала Вера, понимая, что правду скрыть все равно не удастся, а лжи ей Глаша потом не простит. — Отец за тебя просто испугался. А ты трубку не берешь.
— А с ним все в порядке? — быстро переспросила девушка. Нет, ей не все равно. Совсем не все равно.
— Да все хорошо. — Вера видела, как по мере ее разговора с Аглаей к лицу Молчанского стали возвращаться краски.
Он уже не был смертельно бледен и не представлял собой застывший соляной столб. Тыкая пальцами в экран телефона, он что-то читал, поняв главное: дочь жива. В какой-то момент он снова на секунду застыл. А потом подал знак Вере заканчивать разговор.
— Все, Глаша, я тебе перезвоню, — быстро сказала та, нажала отбой и вопросительно посмотрела на шефа.
— Светка погибла, — тихо сказал Павел. — Образовалась утечка газа. Когда Светка вошла в квартиру и включила свет, произошел взрыв. Ее соседка опознала. По рукаву от пальто.
Он сел на пол и крепко растер лицо руками.
— Поехали, — решительно сказала Вера, метнулась в прихожую, принесла два пуховика, свой и его. — Ты слышишь, Паша? Нам надо в город.
Он посмотрел на нее запавшими сухими глазами, затем кивнул, поднялся и начал одеваться.
— Она погибла вместо меня, — сказал он, тщательно застегнув куртку до последней кнопки. — Она поперлась в квартиру, зная, что меня там нет. А не было меня там только потому, что я внезапно решил поехать на дачу. Придумал повод, чтобы остаться с тобой наедине, и поехал. Понимаешь?
— Нет, — осторожно ответила Вера. — Ты собрался себя есть поедом за то, что между нами произошло?
— Да при чем тут это! — Молчанский поморщился, как будто она сморозила бог знает какую глупость. — То, что между нами произошло, прекрасно. Но никто не мог предположить, что это случится. Я должен был после работы приехать домой, в пустую квартиру, которую оставили жена и дети. Это я должен был включить тот долбаный выключатель.
Веру внезапно сковало холодом. Ужас растекался по телу, сердце толчками гнало его вместе с кровью, заставляя заледенеть руки, ноги и кончик носа. Павел должен был погибнуть. Его спасло только то, что он захотел поехать на дачу с ней, Верой. Это она его спасла. Это вместо него погибла ни в чем не повинная Светлана. Взрыв машины не достиг цели, и теперь таинственный дьявол повторил его, подстроив утечку газа. В то, что утечка могла быть случайной, Вера не верила. Таких совпадений не бывает.
— Поехали, — сказала она, с трудом заставив шевелиться разом помертвевшие губы. — И по дороге ты должен мне рассказать о том, почему Глаша и Костик в одночасье решили, что они тебе неродные.
— При чем тут это? — Он посмотрел недовольно.
За разговорами они уже вышли на крыльцо, заперли дверь, сели в машину, которая, шурша колесами, начала пятиться, выезжая за ворота. Те мягко закрылись, щелкнула кнопка на пульте, загорелась лампочка, свидетельствующая о том, что дом поставлен на охрану. Вера потерла лоб, потому что ей снова пришло в голову что-то важное, связанное именно с сигнализацией. Теперь она это точно понимала. Но дети Молчанского сейчас были важнее.
— Потому что ты действительно должен был быть сегодня вечером дома, — мягко сказала она. — А вот Глаши и Костика там быть никак не могло. Кто-то, кого мы пока не знаем, сделал для этого все возможное. И мне кажется очень важным знать, с помощью какой информации ему это удалось.
