Посмотрим. Мои колесные существа — разумны, наделены самосознанием, как и мы с вами (иначе о них было бы неинтересно писать). Они тоже подвержены воздействию Пыли. Они связаны с Пылью, как и мы. С религиозной или мифологической точки зрения наша связь с Пылью объясняется Искушением и Грехопадением и толкуется как нечто такое, от чего нас должен освободить Спаситель, способный очистить людей от последствий познания. С эволюционной же точки зрения эта связь возникает с появлением дара речи или с развитием способности к осмыслению собственного опыта.
Колесные существа тоже могут объяснять свою связь с Пылью при помощи какого-нибудь мифа, но с точки зрения физики связь эта должна иметь физическое происхождение. Предположим, в тот момент, когда эти существа открыли для себя колеса, случилось нечто важное: возник не только физиологический, но и умственный и нравственный симбиоз? Но я стараюсь всеми силами избегать мистицизма. Я терпеть не могу дуалистическую идею о разделении всего сущего на материю и дух и стараюсь находить всему объяснения в физическом мире. Поэтому я принялся размышлять не о добре и зле, не о совести и чувстве вины, а об осях, подшипниках и смазке.
Дело в том, что колесо не будет вращаться на оси без подшипника. Для гладкого вращения требуется шариковая обойма, игольчатый ролик или еще что-то в этом роде. Если в центре семенной коробки есть отверстие, может ли в нем находиться нечто подобное? Может быть, сами семена играют роль шарикоподшипников? Но нет, это как-то чересчур затейливо. Мне это не понравилось. Но что насчет гладкой поверхности? Если внутренняя поверхность отверстия семенной коробки и нижняя сторона когтя (та, на которую приходится вес тела, когда существо вставляет коготь в коробку) будут прилегать друг к другу идеально и будут гладкими и твердыми, как тефлон, то никакого подшипника и не понадобится. К тому же сама семенная коробка, подобно древесине алойного дерева, может содержать масло, которое будет смазывать эти поверхности и делать их еще более гладкими.
Ага! А не может ли это растительное масло быть носителем Пыли? И не может ли оно соединяться с животным маслом, которое выделяют когти моих колесных существ, и так попадать в кровоток, а затем… Похоже, я оказался на верном пути. И теперь стало понятно, зачем нужен симбиоз и как он работает: эти существа получают свои колеса только тогда, когда становятся взрослыми, по-настоящему сознательными и ответственными. Пока они не выросли, колеса им просто-напросто велики. До тех пор, пока они не получат колеса, они остаются невинными, как человеческие дети, — потому что никак не соприкасаются с Пылью. Пыль, или развитое, зрелое сознание, или познание добра и зла, приходит тогда, когда эти существа начинают полноценно взаимодействовать с миром: вступают в симбиоз с деревьями. Чтобы в полной мере осознать самих себя, эти существа нуждаются в семенных коробках. Мы тоже не осознаём себя по-настоящему до тех пор, пока не начинаем взаимодействовать с миром.
И тут я понял еще кое-что: хоботы подразумевают взаимозависимость и необходимость в сотрудничестве. Технология колесных существ основывается на обработке дерева, а не металла. Существа эти научились выращивать самые разнообразные деревья и выводить новые сорта и порода. Из растительного сырья они делают все, что им нужно, в том числе веревки и рыболовные сети. Но чтобы сплести сеть, нужно вязать узлы, а вязать узлы одной рукой — или, в данном случае, хоботом — слишком трудно. Нужно два хобота. Поэтому двое существ становятся лицом к лицу и работают в паре. Все, что они делают, подразумевает сотрудничество.
Когда среди них появляется Мэри Малоун — позвоночное существо с двумя конечностями, не задействованными для опоры, способное вязать узлы без посторонней помощи, — ее самодостаточность поражает их и одновременно пугает. Точно так же пугается Лира, впервые увидев Уилла — мальчика из нашего мира: ведь у него нет деймона, из-за чего он кажется Лире не вполне человеком.
Но деймоны относятся к другой части тропы, хотя и они по-своему помогают раскрыть концепцию Пыли. Я же хочу договорить про колесных существ и прочитать вам один короткий отрывок, объясняющий название книги — «Янтарный телескоп».
Чтобы вам было понятно, о чем пойдет речь: Мэри Малоун изучала некие новооткрытые элементарные частицы, которые называла Тенями. Возможно, они и были так называемой темной материей, а возможно — и нет. Но они определенно были каким-то образом связаны с человеческим сознанием. После многих приключений Мэри попадает в тот самый пасторальный мир, населенный колесными существами. Каким-то образом — сейчас неважно, как, — она находит с ними общий язык. И вот в один прекрасный день она обнаруживает, что эти существа тоже кое-что знают о Тенях, о тех самых элементарных частицах, — одним словом, о Пыли. Вот разговор Мэри с ее подругой Аталь:
Но Аталь удивила ее, сказав:
— Да, нам понятно, о чем ты говоришь, мы называем это… — И она произнесла слово, по звучанию напоминавшее слово свет на их языке.
Мэри переспросила:
— Свет?
И Аталь сказала:
— Не свет, а… — Она произнесла слово медленнее и объяснила: — Как свет на воде, когда там маленькая рябь, а солнце садится и отражается маленькими яркими лоскутками, — так мы их называем, но это или-слово.
Мэри уже знала, что или-словом они называют метафору. И сказала:
— То есть на самом деле не свет, но вы это видите, и это похоже на отражение закатного солнца в воде?
— Да. У всех мулефа это есть. И у тебя тоже. Так мы и поняли, что ты похожа на нас, а не на травоядных, у них этого нет. Хотя ты выглядишь странно и жутко, ты такая, как мы, потому что у тебя есть… — И Аталь опять произнесла слово, которого Мэри не могла хорошо расслышать и воспроизвести: что-то вроде шраф или сарф, сопровождаемое коротким движением хобота влево ‹…›
Она [Мэри] спросила:
— Как давно появились мулефа?
Аталь сказала:
— Тридцать три тысячи лет назад. ‹…› С тех пор как у нас есть шраф, у нас есть память и чуткость. До этого у нас ничего не было.
— Как случилось, что у вас появился шраф?
— Мы узнали, как пользоваться колесами. Однажды безымянное существо обнаружило семенную коробку, она стала с ней играть, и во время игры она…
— Она?
— Да, она. До этого у нее не было имени. Она увидела, как змея пролезает через отверстие в семенной коробке, и змея сказала…
— Змея говорила с ней?
— Нет! Нет! Это или-слово. В предании говорится, что змея сказала: «Что ты знаешь? Что ты помнишь? Что ты видишь впереди?» И она сказала: «Ничего, ничего, ничего». Тогда змея сказала: «Продень ногу в отверстие семенной коробки, с которой я забавлялась, и станешь мудрой». И она продела ногу туда, куда проползла змея. И в ногу ее проникло масло, и она стала видеть яснее, и первое, что она увидела, был шраф. Было это так странно и приятно, что ей захотелось поделиться новостью со всеми сородичами. Она и ее супруг взяли первые коробки и тогда узнали, кто они, узнали, что они мулефа, а не травоядные. Они дали друг другу имена. Назвали себя мулефа. Они дали имя колесному дереву и всем животным и растениям.
