Я засмеялась:
– О господи, мы такие жалкие.
– Ну почему, мы так веселимся, – возразила Блэр. – Необязательно куда‐то ходить и что‐то делать, чтобы хорошо провести время. Мы веселимся, когда сидим все втроем, разговариваем и занимаемся.
– А теперь открой подарок! – велела Элиз.
Конечно, Блэр была права – мы достаточно повеселились за эти годы. Я развязала веревку и разорвала ярко-красную обертку. В коробке лежала открытка с обезьяной. В облачке рядом с обезьянкой было написано: «Спасибо за пожертвование».
– Вы сделали за меня пожертвование в зоопарк? – спросила я, глядя на них с улыбкой.
– Да! – воскликнула Элиз. – Ты всегда говоришь, что это маленький и бедный зоопарк и, если бы у них были деньги, они могли бы добиться большего. Бла-бла-бла – к этому моменту мы отключаемся.
Я пихнула ее в плечо.
– Это чудесно, – честно сказала я.
– Тебе нравится? – спросила Блэр. – Я думала, может, стоило отдать тебе деньги, чтобы ты прикупила вещей для комнаты в общежитии. Знаю, как ты волнуешься из‐за этого.
– Нет. В смысле, волновалась, но теперь нет, – произнесла я беспечно.
– Получила в подарок деньги от родственников? – спросила Элиз.
– Не совсем.
Они молча стояли и ждали, когда я объясню.
– Я хотела пригласить вас на ужин и сообщить новости, но сделаю это сейчас.
Я глубоко вдохнула, все еще не понимая, как сказать. В офисе лотереи должны выдавать проспекты «Как рассказать друзьям, что ты миллионер, так, чтобы они тебя не возненавидели». Я отругала себя за эту мысль. Мои подруги не возненавидят меня. Они порадуются.
– Ты меня пугаешь. Что произошло? – спросила Блэр.
Пытаясь выиграть время, я засунула подарок в рюкзак.
– Я выиграла в лотерею.
Блэр засмеялась, а Элиз опешила.
– О чем ты говоришь? – спросила Блэр. – Что случилось?
Наверное, я выглядела обеспокоенной. И выражение моего лица никак не подкрепляло только что произнесенные слова.
– Нет. Правда. Я выиграла в лотерею.
У Блэр отвисла челюсть.
– Правда-правда?
– Да. Клянусь.
Я прижала руку к сердцу, а другую подняла, словно приносила клятву в суде. Элиз широко улыбнулась и проматерилась. Я ни разу не слышала, чтобы она материлась, поэтому засмеялась.
– Мэдди! – закричала Элиз. – Это потрясающе! Это же чудо, честное слово!
Блэр ткнула ее локтем и понизила голос.
– Когда это произошло? – прошептала она.
– В воскресенье, – ответила я. – Точнее, я узнала об этом в воскресенье. Купила билет в субботу, в свой день рождения, – затараторила я. – А, и именно поэтому меня вчера не было, – быстро объяснила я, взглянув на Блэр. – Извините, что не сказала вчера. Была потрясена.
– Да это понятно, – сказала Блэр, сама явно потрясенная этой новостью.
– И сколько там? – спросила Элиз, округлив глаза.
Я сглотнула.
– В итоге получится около тридцати миллионов долларов.
Блэр посмотрела направо, затем налево и прошептала:
– Наверное, не надо об этом так громко объявлять.
Я закатила глаза:
– На нас никто не обращает внимания. Думаете, теперь начнут?
Блэр посерьезнела:
– Послушай, Мэдди. Тебе надо срочно встретиться с финансовым консультантом.
Элиз подняла руку, как ученик, который хочет, чтобы его спросили на уроке.
– Если бы я выиграла тридцать миллионов долларов, то бросила бы школу и отправилась путешествовать по Европе. Не зря говорят о школе жизни. Книги не могут научить всему.
Блэр уперла руки в боки:
– Ты так не поступай, Мэдди. Это глупо.
– Я и не стану! – воскликнула я. Хотя звучало соблазнительно.
– Почему нет? Было бы здорово, – сказала Элиз. Дальше они несколько минут спорили по поводу того, правильное это решение или нет. Затем Блэр взяла меня за руку и сжала ее.
– Я так рада за тебя.
– Спасибо, – ответила я, и они снова кинулись меня обнимать.
Я потрясенно улыбнулась. Я сделала это – призналась подругам, наконец ощутив реальность происходящего.
* * *
Во время обеда я направилась к библиотеке, где рассчитывала увидеться с Блэр и Элиз. И затормозила, почуяв запах барбекю. Я развернулась, устремилась прямиком к фургону и заказала три сэндвича с грудинкой. Итоговая сумма меня никак не смутила. Держа в руке пакет с едой, я достала телефон и написала Элиз и Блэр: «Не ешьте. У меня есть еда. Я повторяю, не ешьте, не то пожалеете».
В этот момент, склонившись над телефоном и набирая сообщение, я вписалась в кого‐то лбом. Телефон выскочил из рук, я отлетела назад, и мы обе упали на дорогу. Но мне каким‐то чудом удалось спасти сэндвичи. Очевидно, мое подсознание расставило неверные приоритеты.
– Вот черт, вот черт, – выругалась я, схватив телефон. На его экране теперь красовалась огромная трещина.
Раздраженный вздох вынудил меня посмотреть, в кого я врезалась. Трина Сондерс. Мисс популярная тусовщица собственной персоной. В руках она держала банку с лимонадом, который замочил ее блузку.
– Прости, – сказала я.
Я ожидала, что она огрызнется в ответ, но она лишь покачала головой.
– Нет, все нормально. Ты в порядке?
– В порядке. А вот мой телефон не совсем, – сказала я, приподняв его.
– Отстой.
Я показала на ее блузку:
– Вот это отстой.
– Мда. Кажется, у меня в машине есть еще одна… – Она замолчала, и я поняла, что она пытается вспомнить мое имя.
Она не могла его знать. Мы с ней вертелись в разных кругах. Не состояли вместе в школьном совете, в обществе любителей модных автомобилей или в клубе спортивных девушек с идеальными волосами. В последнем уж точно.
– Мадлен. Мэдди, – сообщила я ей.
– Мэдди, телефон окончательно разбился? – спросила она.
Я посмотрела на него.
– Да. Сама виновата – не стоило идти и писать сообщение. Тысячи людей в год оказываются в травмпункте, потому что пишут на ходу.
Она засмеялась, а потом внезапно прекратила.
– Подожди, ты серьезно?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что мне нравятся разные дурацкие факты – люблю делиться ими с людьми, которые, скорее всего, просто хотят уйти.
