Здесь же было размещено несколько фотографий с открытия этой выставки.
На этих снимках были изображены посетители выставки на фоне картин и гравюр Кукконена. Подписи под фотографиями гласили, что выставку почтили своим присутствием какой-то муниципальный депутат, видный бизнесмен и меценат, а также известный художник, профессор Академии художеств.
Разумеется, был здесь и сам художник – невысокий коренастый человек с густой бородой, похожий на лесного гнома.
Но Надежду заинтересовали не столько посетители выставки, сколько ее экспонаты, работы Петра Кукконена.
Это были не те веселые и забавные сказочные звери, каких Надежда видела в культурном центре «Велес», а какие-то сложные абстрактные композиции. Холсты покрывали абстрактные узоры, в которых только с трудом можно было усмотреть сходство с реальными предметами и живыми существами, однако даже на нечеткой фотографии в них чувствовалось дыхание подлинного искусства.
Надежда подумала, что Петр Кукконен – весьма многообразный художник, не придерживающийся в своем творчестве какого-то определенного стиля.
А еще она подумала, что эти абстрактные узоры что-то ей определенно напоминают.
Но вот что?
Надежда не могла это определить, и эта невозможность мучила ее, как всегда мучает невозможность что-то вспомнить.
На фотографиях были видны только фрагменты картин, да и те не в самом удобном ракурсе. Надежда подумала, что должна увидеть эти картины собственными глазами, и тогда она вспомнит, точнее, поймет, что они напоминают.
Галерея «Гиперборей» находилась недалеко от ее дома, и Надежда решила не откладывать ее посещение.
«В конце концов, должна же я следить за современным искусством!» – мысленно привела она веский аргумент.
Правда, ее ехидный внутренний голос, подозрительно похожий на голос мужа, тут же возразил, что раньше она за современным искусством не следила и прекрасно обходилась.
«Раньше не следила, а теперь буду!» – ответила Надежда, чтобы оставить за собой последнее слово, и вышла из дома.
Галерея «Гиперборей» занимала первый этаж девятиэтажного кирпичного дома рядом с парком «Сосновка». Около галереи было припарковано несколько дорогих машин, из чего Надежда сделала вывод, что Кукконен – популярный и востребованный художник.
В дверях ее встретила молодая девушка в ярком народном костюме, украшенном вышивкой и нашитыми разноцветными лентами, – наверное, подумала Надежда, это вельский национальный костюм.
– Здравствуйте! – приветливо проговорила девушка. – Проходите, мы вам рады!
В глубине первого зала сам художник давал интервью нескольким представителям прессы. Надежда обратила внимание, что Петр Кукконен выглядит как-то невзрачно – невысокий, сутулый, какой-то нескладный, незначительный. Мятый костюм сидел на нем неловко, как седло на корове, нечесаная клочковатая борода торчала во все стороны. И разговаривал с журналистами он тоже как-то неловко, неумело, то и дело заикаясь и запинаясь. Видно было, что общение с прессой – не самая сильная его сторона.
Надежда подумала, что художник, наверное, и не должен красиво говорить, он выражает себя другим способом – в своем творчестве, в своих произведениях.
С этой мыслью она пошла вдоль стен, где были развешаны картины.
Изначально Надежда пришла на выставку, чтобы вспомнить, что напоминают ей картины Кукконена, но, оказавшись перед ними, забыла о своем намерении.
Забыла вообще обо всем.
Картины буквально захватили ее.
На этой выставке не было тех жизнерадостных сказочных зверей, которых Надежда видела в центре «Велес», – только абстракции, только сложные узоры.
Раньше Надежда никогда не интересовалась абстрактной живописью, она предпочитала классическое искусство – старых европейских мастеров, русские портреты восемнадцатого века, особенно Левицкого и Боровиковского, пейзажную живопись девятнадцатого века. Некоторые художники двадцатого века ей тоже нравились, но она определенно предпочитала сюжетную живопись Петрова-Водкина и Кончаловского Малевичу и Кандинскому.
Работы Петра Кукконена были, несомненно, абстрактными, на них не было ни людей, ни пейзажей, вообще никаких реальных объектов окружающего мира – но они буквально завораживали, затягивали Надежду в свою собственную, неповторимую вселенную.
Стоя перед очередной картиной, Надежда почувствовала головокружение. Ей показалось, что она стоит на краю бездонного обрыва, а внизу под ней клубятся грозовые облака, среди которых то и дело вспыхивают молнии.
Надежду внезапно охватило непреодолимое желание шагнуть вперед, в эту клокочущую и дымящуюся бездну. Она ясно представила, как летит среди этих пылающих облаков, как глубоко под ней облака расходятся, и в их разрыве возникает прекрасный остров – плодородные, искусно возделанные поля, прекрасные дворцы среди цветущих садов, журчащие фонтаны, мраморные статуи…
И тут же она представила, что на этот прекрасный мир неотвратимо надвигается какая-то грозная тень, тень ужасной катастрофы, которая сметет этот мир с лица земли…
Надежда испуганно отшатнулась от картины, встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение, и снова взглянула на холст трезвым, внимательным взглядом.
На картине, конечно, не было ни прекрасного острова, ни дворцов, ни статуй, ни даже грозовых облаков. Холст был покрыт сплошной сетью переплетающихся, извивающихся, бесконечно повторяющихся узоров – то ли рисунком древесных ветвей, то ли сложной сетью переплетающихся дорог и тропинок.
Причем чем дольше Надежда вглядывалась в эти узоры, тем явственнее было ощущение, что из-за переплетающихся ветвей за ней следит кто-то невидимый…
И тут Надежда поняла, что напомнил ей этот рисунок.
Он был очень похож на узор, покрывающий поверхность Вельского кубка – чаши из загадочного металла рудбегия, которая спрятана теперь в ее квартире в укромном месте.
Но это значит… это значит, что автор этой картины, художник Петр Кукконен…
Однако додумать свою мысль Надежда не успела. Ей помешала девушка в нарядном вельском костюме – та самая, которая встретила ее у дверей галереи.
– Вас просят зайти в кабинет директора, – проговорила она с дежурной улыбкой.
– Меня? – удивленно переспросила Надежда. – Вы меня, девушка, наверное, с кем-то перепутали. Я здесь никого не знаю, и меня никто не знает.
– Нет, я ничего не перепутала, – обиделась девушка. – Вы ведь Надежда Николаевна Лебедева?
– Да… – вынуждена была признаться Надежда.
– Значит, это вас просят зайти в кабинет.
Надежда пошла за ней, недоумевая. Она не могла понять, кто мог ее пригласить.
Девушка довела Надежду до кабинета, открыла перед ней дверь и отступила в сторону.
