Обнажённая, Джейна на миг ощутила себя беззащитной, холод мурашками пробежал по коже, но Алекс снова прижался всем телом, снова впился в губы, уже покусывая их. Джейна стиснула его плечи и подалась навстречу. Тусклый свет огня плеснулся на его кожу, смягчая черты, и хотелось наслаждаться тем, как он близко, как пьянит его запах, но, приподнявшись на руках, Алекс всмотрелся затуманенным взглядом в её лицо и проговорил сипло:
— Прости… я не должен… так.
Но больше не было её — робкой, не было стеснения, неловкости, страха. Только жажда его тепла, объятий, только забыть обо всём, касаться всем телом, горячо, нежно, только любить… Разметав короткие волосы, Джейна запрокинула голову и обхватила его спину, притянула ближе, коснулась щекой его колючей щеки. Пусть так! Больше нет ничего…
— Я хочу… — выдохнула она.
Глава 17. Снова в море
Сырость и грязь дорог,
Холод осенних дней.
Нам идти на восток —
Или на юг верней?
Можно всю жизнь искать
И невзначай найти.
Можно сильнее стать
В чёрном огне пути.
Сон милосердно-нем,
Время есть до утра.
Горький вопрос «зачем»,
Странный ответ — «пора…»[2]
В тесной комнате с плотными шторами было жарко, хотя камин внизу уже никто не топил. Но не хотелось даже думать, что есть что-то за пределами этого убежища. Грозовые раскаты за окном стихли и превратились в обычный ливень.
Алекс лежал на животе, повернув голову набок, и Джейна присела рядом, положив ладони на его широкую спину. Первый раз она смогла рассмотреть татуировку на левой лопатке: штурвал, обвитый хитрыми плетениями каната. Она ему подходила — настоящий капитанский символ. Капитан… без моря и корабля. И ведь она отчасти тому виной. Джейна провела по сложным линиям в середине татуировки, которые казались смутно знакомыми. Что-то странное почудилось и в самой татуировке, будто она не такая, какой кажется на первый взгляд…
— Она значит что-то особенное? — спросила Джейна, ложась на живот рядом с Алексом.
Он молча протянул к ней руку и ласково откинул упавшие на лоб волосы. Неужели когда-то она его боялась? И нос совсем не хищный, а гордый, и волевые скулы, и твёрдый подбородок сейчас смягчались незнакомой прежде нежностью, которую излучали его ясные глаза с тёмными ресницами… Джейна смотрела на него завороженно, разглядывая каждую чёрту, и даже забыла, о чём спрашивала, когда Алекс проговорил:
— Считается, что моряки, прослужившие во флоте больше пятнадцати лет, могут набивать себе штурвал.
— А эти линии? Они что-то напоминают…
— Это на память… от мастера, — Алекс едва заметно помрачнел, будто она затронула неприятную тему.
Снова его тайны. Тогда она коснулась рукой мочки его левого уха, в котором раньше он носил серьгу:
— Серьга была тоже на память… от кого-то?
Алекс неожиданно улыбнулся и перекатился на бок.
— По-моему, некоторые здесь слишком любопытны, — он со смехом удержал её руку и прижал к матрасу — не вырваться. Его губы, мягкие от тепла, накрыли её. Горячее волнение вновь нахлынуло, окатило дрожью.
— Нет, скажи, — Джейна попыталась освободиться, а Алекс, чуть отстранившись, посмеивался и не отпускал. Какой он красивый, когда глаза так улыбаются, а от них расходятся от них крохотные морщинки-лучики, и губы дразняще-хитро поджаты в едва заметной усмешке. — Расскажи, — сама уже с улыбкой повторила Джейна, вспомнив, как точно так же просила его научить магии, когда они чуть не рухнули с обрыва.
Она наконец высвободилась, толкнула Алекса на спину и оказалась сверху. Его грудь и правый бок пестрели мелкими шрамами, отчасти скрытыми под жёсткими волосками, идущими полоской вдоль живота. Видеть его обнажённым было непривычно, смущение снова чуть тронуло жаром щеки. Капитан… Алекс. Ей хотелось знать о нём всё. Хотелось… и не хотелось. Не всё ли равно — если завтра не будет ничего? И всё-таки он ответил:
— Серьга — ничего особенного. Просто дар Джи Сина. По обычаю его земель, такое кольцо может носить только опытный моряк, прошедший мыс Анефри, знаменитый свирепыми ветрами. То ещё плавание было.
Без его тепла и прикосновений стало холодно, по коже пробежал озноб. Алекс снова притянул Джейну к себе, провёл ладонями вдоль спины, коснулся лопаток, лаская и согревая. В груди защемило от нежности и ещё чего-то такого пронзительного, что щипало глаза. Джейна зарылась в его объятия, спрятала лицо на груди и затихла, слушая спокойное и громкое биение большого сердца. Алекс повернулся, стянул откуда-то плед и укрыл её, шепнув:
— Спи, — привычно-повелительно, как на борту корабля, а потом провёл пальцами по затылку, взлохматил короткие волосы, поцеловал в висок и будто почудилось ей невесомое: —…девочка моя.
Но Джейна долго не засыпала, предчувствуя скорый рассвет и пытаясь запомнить каждое мгновение, каждый вздох и биение сердца. Как будто есть только этот миг. И в этих прикосновениях, тесных объятиях, кожа к коже, когда кажется, что даже случившейся близости недостаточно и хочется быть ещё ближе, и в тёплом дыхании, и в бегущих по телу мурашках уже есть свой, какой-то особый смысл. Очень важный смысл. Но Джейна уже поддалась охватившему спокойствию и закрыла глаза.
Утро обрушилось внезапно.
Сначала раздался резкий грохот, потом жуткая ругань и глухие удары. За ними пришли?! Алекс скатился на пол, схватил рубашку, натянул штаны и в одно мгновение исчез за дверью. Джейна бросилась одеваться, никак не попадая в рукава. Заново затянула тканью щиколотку — почти не болело, но так спокойнее — и быстро поковыляла следом. Что там случилось?
Картина, которую она увидела, поразила.
Эрик вернулся! Но какой… Он сыпал ругательствами, шатался и хватался за мебель. Похоже, совершенно пьян! Рубашка, которую ему дал Сеймон, ещё вчера почти новая — теперь зияла рваными дырами на спине и боках.
Алекс подоспел на помощь и попытался удержать Эрика. Но тот, размахнувшись, врезал ему по лицу. Тогда Алекс окончательно разъярился, прижал его к стене и зажал ему рот, оглянувшись.
— Эрик! — не выдержав, воскликнула Джейна, спускаясь по лестнице.
Он первый раз взглянул в её сторону. Взглянул так, словно ощупал. Она почувствовала, как внезапная волна прокатилась по коже, но быстро угасла. Похоже, он пытался воздействовать? Но уже неясно, осознанно или случайно.
— О, а вот и она. Что, хорошо ночь провели, пока меня не было? — засмеялся Эрик. — А я — тоже хорошо! Весело. Познакомился с местными мужиками. Мы, правда, нихрена друг друга не понимали. Но кажется, нас скоро навестят и солдаты… после нашей-то отличной драки. — Эрик пьяно ухмыльнулся, повернув голову и показав разбитые губы и ссадины на скулах.
— Где? — Алекс прижал к стене сильнее.
