— Что теперь будет?
Африканов с чувством завершил доклад:
— В случае же наступившей смерти закон за неисполнение этого предписания определяет церковное покаяние, а также денежную пеню независимо от последствий.
Глава 32
Конверт
Ардов молча прошел к своему столу, поставил бюстик и освободил его от обертки. Фон Штайндлер велел Африканову отправить провинившегося в кутузку, а сам принялся собираться домой — рабочий день был на исходе.
— Решили украсить рабочее место? — невзначай полюбопытствовал чиновник. — Не рановато ли обживаетесь?
Ардов оторвался от бумаг и обратил взгляд на чиновника.
— С вашим приходом, Ардов, у нас в участке просто какое-то наводнение из трупов. А между тем дело о краже булавок по-прежнему не раскрыто. И времени осталось — один день.
— Я помню, — ответил Илья Алексеевич. — Этого достаточно. Завтра вечером я предъявлю вам преступника.
Фон Штайндлер застегнул портфель и направился к выходу.
— Упорство, господин Ардов, похвальное свойство. Но в полной мере оно может раскрыться только в сосложении с другими, не менее важными для сыскного агента качествами, каковые суть — ум, логика, последовательность.
Остановившись у дверей, чиновник повернулся и посмотрел на юношу за столом.
— Сдается мне, это не ваши спутники.
Илья Алексеевич не слышал, он изучал список фамилий, только что переданный ему Облауховым. На листке были аккуратно записаны имена посетителей, интересовавшихся сигналетическим портретом преступника в течение дня. Всего таковых оказалось шесть человек. Ардов подчеркнул визитера за номером три — «Бессонова Алина Андреевна». И еще один человек из списка привлек его внимание и был обведен чернилами. После этого Илья Алексеевич подхватил бюстик и поспешил в прозекторскую.
— Это бюст немецкого психолога Вундта, — провозгласил он в некотором возбуждении.
Жарков возился с химическим экспериментом и даже не повернулся.
— Психология — не моя стихия, Ардов, — заметил он. — Я собираю криминалистов.
— Предполагаю, что именно этим предметом было совершено убийство штабс-капитана.
Жарков мгновенно обернулся. Во взгляде читалось смешанное чувство недоверия и восторга.
— Вы давеча рассказывали про пресс-папье… — продолжил Ардов. — Нельзя ли применить метод Ландштейнера, чтобы проверить?
Криминалист придвинул керосиновую лампу и наставил на бюст увеличительное стекло.
— Если не ошибаюсь, его недавно протирали… — проговорил он. — Но в трещинах и углублениях наблюдается вещество предположительно органического происхождения.
— Кровь?
— Для точного ответа понадобится время.
Жарков принялся доставать из шкафчика флакончики с сыворотками и пипетки. Постояв, Ардов вернулся в зал, захватив шляпную коробку и личные вещи Мармонтова-Пекарского, лежавшие на эмалированном столе у входа.
В зале его ожидали две дамы. Одна была похожа на кисель, влитый в серый костюм расплывчатых, все время изменяющихся очертаний. Вторая — напротив — выглядела высеченной из ледника: худая, прямая, невысокая, с фиолетовыми оттенками в строгом наряде.
— Агнесса Витольдовна? — обратился Ардов к барышне-киселю.
Та повернулась к Илье Алексеевичу и всхлипнула.
— Благодарю за визит. Я чиновник сыскного отделения Ардов. Вот вещи вашего покойного супруга. Примите мои соболезнования.
Ардов поставил шляпную коробку и высыпал из пакета на стол личные вещи Мармонтова-Пекарского.
— Всё ли на месте?
Вдова опять всхлипнула.
— Прошу написать расписку в получении, — произнес молодой человек и указал на прибор и лист бумаги.
Прежде чем устроиться за столом, Агнесса Витольдовна не удержалась и открыла коробку. Покоившаяся там шляпка была явно не того фасона, к которому имела наклонность женщина.
— Вероятно, готовил вам подарок? — тем не менее предположил Ардов.
Вдова обернула к компаньонке нерешительный взгляд, словно спрашивая разрешения сказать правду.
— Да, Виктор Иудович обожал свою супругу, — подала голос вторая дама, как будто почувствовав подвох в словах сыскного агента.
— Госпожа Богданова? — уточнил Ардов.
Ледяная дама с достоинством кивнула.
— Я давеча разговаривал с вашим супругом. Он сказал, что новое завещание удалось оформить буквально накануне смерти Виктора Иудовича.
— И что тут подозрительного? — тут же пошла в наступление супруга нотариуса. — Уж не думаете ли вы на этом основании обвинять несчастную вдову в покушении на жизнь мужа?
— Нет-нет, что вы… Я совсем не это имел в виду. Я всего лишь хотел убедиться, что все бывшее имущество покойного по праву принадлежит законной его наследнице.
С этими словами Ардов достал из стола и положил перед Мармонтовой-Пекарской конверт, полученный в редакции. Ранее он затолкал туда с десяток пустых листов, и теперь конверт производил впечатление наполненного.
— Если не ошибаюсь, это принадлежало вашему супругу?
Вдова застыла.
— Нет, это не его, — с усилием произнесла она.
— Почем же вам знать? Разве вы следили за его бумагами?
— Нет!
— Ну хоть доступ к ним у вас был?
— Откуда? Что вы? Никакого доступа! Я и понятия не имела об его делах! — заколыхала кисельным телом женщина.
— Погодите, а запасной ключ?
— Какой еще ключ?
— От бюро!
Ардов подцепил со стола и потряс перед дамой брелоком в виде кабанчика.
— Вы ведь сами его заказали.
— Никакого ключа не знаю, — совсем растерялась Мармонтова-Пекарская.
— Да, ключ! — пришла на помощь подруга. — Жена имеет право знать. Виктор Иудович нисколько не возражал и даже сам просил.
Ардов взял конверт и расписку, только что написанную вдовой.
— Простите, совсем запутался: так это не вы отправили сей конверт в редакцию?
Женщина поджала губы.
— Я вот смотрю — надписи сделаны одной рукой.
Почерк и вправду был похож.
— Здесь и чернильный отпечаток имеется. Можно будет сличить расположение папиллярных линий…
Не выдержав, кисельная женщина выхватила только что изготовленную расписку и тут же разорвала ее в клочья.
— Прекратите издеваться над несчастной вдовой! — воскликнула жена нотариуса Богданова и принялась вытаскивать подругу из-за стола. — Она не сделала ничего дурного!
