— Его имя записали на черную доску в Английском клубе! За долги… — произнесла княгиня, обращаясь к Ардову как будто в знак благодарности за защиту. — Господи, какой позор… Он метался по городу в поисках денег — мы ведь фактически разорены… Какое-то время назад его пригласили в члены правления «Земельного банка» — знаете, купеческому сословию не везде двери открыты… Но он взял там ссуду, другую… Все спустил… Его попросили и оттуда… Но, поверьте, я его не убивала…
— Вы знакомы с доктором Бессоновым?
— Да, мы ходим на его сеансы… Ходили… — княгиня улыбнулась с горькой иронией. — Пытались гармонизировать семейные отношения…
— А с Мармонтовым-Пекарским?
Княгиня кивнула.
— Он бывал на сеансах вместе с супругой… Кажется, Александр Дмитриевич успел одолжиться и у него…
— А могли Александра Дмитриевича связывать с Мармонтовым более тесные деловые отношения?
— Что вы… Алекс был совершенно непрактичный человек… Фантазер, мечтатель… Он, конечно, предложил Мармонтову профинансировать экспедицию за сокровищами по карте, доставшуюся ему от какого-то старьевщика, но вы сами понимаете…
Ардов задумался.
— А Костоглот? С ним вы поддерживали отношения?
— Простите, такого не знаю.
Наслушавшись в углу комнаты жаркого шепота фон Штайндлера, Троекрутов подошел к Ардову и отвел его в сторонку.
— Вы вот что, Илья Алексеевич… Княгиню, я думаю, можно пока не арестовывать. Не сбежит она… Дело с горничной вы раскрыли. Это вы большой молодец. Но у нас с вами булавки не найдены! А горничную мы к булавкам не пришьем.
— Пришьем! — с поспешностью возразил Ардов, причем явно громче, чем следовало. Присутствующие на мгновение обернулись.
— Пришьем, господин пристав! — уже тише продолжил он. — И Мармонтов-Пекарский, и Данишевский убиты булавками из салона мадам Дефонтель.
— Ну это мы уже установили… — попытался охладить пыл подчиненного пристав. — Но сами же вы говорите, княгиня их не тыкала. Это с очевидностью кто-то другой…
— Оба они вместе с женами вечером накануне убийства были на психологическом сеансе доктора Бессонова.
— Ну и что с этого? Не доктор же их прикончил?
Рядом появился фон Штайндлер.
— Ваше высокоблагородие, если господин сыскной агент считает, что дела связаны, не стоит ли ему поручить и убийство князя?
Троекрутов перевел на Ардова извиняющийся взгляд.
— Да… Что скажете, Илья Алексеевич? — проговорил он с чувством некоторой неловкости. — Мнение Оскара Вильгельмовича не лишено основания.
— В два дня! — поспешил уточнить фон Штайндлер. — Верно я говорю, Евсей Макарыч?
— Да-c… — подтвердил пристав куда-то в сторону, принявшись шумно пыхтеть и зачем-то похлопывать себя по животу. — Испытательный срок, Ардов, никто не отменял.
Когда начальство покинуло место преступления, к Илье Алексеевичу, заносившему сведения в протокол осмотра, подошел Спасский, который произвел осмотр сада под окнами курительной комнаты. Он протянул Ардову потрепанную дамскую шляпку.
— Вот, Илья Алексеевич, — смущаясь, произнес письмоводитель. — Лежала под окном.
Ардов принял шляпку, украшенную искусственными васильками. Точно такую же вчера примеряла перед зеркалом дочь Бессонова…
Глава 18
Новый подозреваемый
После Данишевских Ардов заглянул на завтрак к Баратовым. Вчера он не явился к ужину, и сегодня ему пришлось потратить немало усилий, чтобы вымолить прощение Анастасии Аркадьевны. Впрочем, это была скорее игра, нежели действительная попытка вызвать у Ардова чувство вины, чем обыкновенно грешат дамы, особенно те, которые в возрасте. Если на людях Анастасия Аркадьевна почти не снимала маску восторженной глупышки, то с близкими делалась сама собой. И тогда становилось понятно, что эта женщина обладает не только обширной информированностью и удивительным кругозором, но и острым умом, и наблюдательностью. Ардов, бесспорно, относился к ближайшему кругу, поэтому в его присутствии княгиня скорее оттачивала свой образ простушки, нежели всерьез пыталась обвести парня. Она обожала крестника даже больше, чем собственного сына. Возможно, потому, что очень хорошо понимала, каково это — жить с такой тонкой настройкой души, каковой, по ее мнению, обладал Илья Алексеевич.
В столовой звучала приятная мелодия — седоусый лакей в расшитой золотом ливрее торжественно вращал ручку большого лакированного ларца, наверху которого медленно вертелся медный диск с дырочками. Завтракали вдвоем, поскольку Александр уже убежал на службу.
— Как вам музыка, Илья Алексеевич?
— Спасибо, очень вкусно…
Княгиня скользнула по лицу Ардова обеспокоенным взглядом. Он спохватился:
— Простите, я хотел сказать, музыка очень приятная… Это весьма способствует вкусу.
В подтверждение своих слов он тут же заглотил эклер. Баратова удовлетворенно кивнула.
— Как прошел первый день на службе?
— Одна кража и три убийства.
— Бог мой! Какие ужасы!
— Простите, я не хотел…
— Нет-нет, это очень интересно. Продолжайте.
Ардов вздохнул.
— К сожалению, пока нечего сказать. Боюсь, я не справлюсь. У меня в голове совершеннейший сумбур. Кто?.. Зачем?.. Вообразите — обычного прохожего прямо на улице убили шляпной булавкой! Только жемчужина осталась, — Ардов ткнул себе в ключицу.
— Да это постоянно сейчас происходит! — горячо откликнулась княгиня. — Давеча Август Рейнгольдович рассказывал, что градоначальнику жалобы идут просто непрерывным потоком — стало решительно невозможно ездить в трамваях! Ежедневные случаи царапин и поранений. Просто какой-то бич! Август Рейнгольдович говорит, что прорабатывается вопрос об издании особого постановления о запрете на ношение шпилек без особых безопасных наконечников. Как думаете, это поможет делу?
Княгиня сделала паузу, словно прислушиваясь к тому, что только что сказала. Вероятно, оставшись довольной исполненным монологом, она наконец перешла на человеческий тон.
— Второго тоже булавкой?
Ардов кивнул.
— Странно, почему оставляют в теле? — задумалась вслух Баратова.
Ардов едва не пролил чай.
— Вас тоже? — обрадовался он. — Тоже это озадачило? И я! Согласитесь, странно! Поначалу можно было предположить, что кто-то спугнул и преступник не успел или не захотел вынимать булавку, чтобы не привлекать внимания, ведь дело было на улице. Но второе убийство произошло в доме, ночью, можно сказать, неспешно…
— Возможно, кто-то посылает таким образом предупреждение? — предположила Баратова.
— Весьма вероятно… — согласился Илья Алексеевич. — Но в чем его смысл?
