— Предсмертная записка горничной, — пояснил Илья Алексеевич, с некоторым вызовом глядя на женщину. — Как видите, почерк идентичен.
Княгиня побледнела. Вытянув шею, фон Штайндлер принялся сличать записки из-за плеча Троекрутова.
— Думаю, экспертиза установит это со всей очевидностью, — продолжил Ардов, продолжая сверлить подозреваемую гневным взглядом.
— Что же это значит? — осторожно поинтересовался пристав.
— Горничная была безграмотна, вот ее паспорт.
Не отрывая взгляда от княгини, Ардов протянул фон Штайндлеру картонную книжечку, тот развернул: в качестве подписи красовался аккуратный крестик.
— Да-с… действительно… — вынужден был признать старший помощник пристава и с сожалением посмотрел на Данишевскую.
Ардов сделал паузу. Княгиня продолжала хранить молчание.
— Предсмертную записку от имени горничной вы написали сами, ваше сиятельство. Случайно оставив на ней капли крови.
Княгиня невольно бросила взгляд на свои руки и спрятала их за спину.
— На вашей руке порезы от стекла, — запальчиво продолжил Ардов. — А на записке — оттиск вашего пальца. Вам известно о деле Франциски Рохас из Буэнос-Айреса? Криминалист Вучетич сличил кровавые отпечатки с ее собственными и установил полную идентичность!
— Какая Рохас? Какой Вучетич? — возмутилась княгиня. — Я не желаю слушать этот вздор!
— Вы застали горничную на подоконнике за мытьем окна и решили столкнуть ее. Но сразу это не получилось. Она сопротивлялась и даже разбила окно. Осколками вы поранили руки. Окно велели застеклить, а битое стекло прибрать. Прислуге строго-настрого приказали молчать, но женский крик слышал мальчишка, который в это время принес на кухню корзину яиц из лавки Сыромятова с Сенного рынка. Мальчишку нашел господин Шептульский и произвел дознание.
Ардов указал на филера. Воцарилась тишина. Выступление определенно произвело эффект на присутствующих.
— Чистый Шерлок Холмс, — прошептал Шептульский.
Журнал с первым переводом рассказа о лондонском сыщике принес в участок Жарков. Восторги от метода сбора окурков и анализа сигаретного пепла разделил только Кузьма Гурьевич, остальные же отнеслись к выдумкам англичанина со скепсисом. «Невозможно представить, чтобы все ключики этого господина без осечек подходили к замкам, расставленным преступниками», — выразил тогда общее мнение фон Штайндлер. — В жизни так не бывает. В жизни обыкновенно все перепутывается».
— Но зачем, ваше сиятельство? — придя в себя, вступил в разговор Евсей Макарович.
— Их сиятельство убили горничную из ревности, — как можно более обыденно произнес Илья Алексеевич.
— Да, я убила… — наконец подала голос княгиня. — Эта дрянь вполне заслуживала смерти.
— Ну вы даете, Ардов, — только и сумел выдавить из себя пристав.
Шептульский оглядел коллег в ожидании реакции, соответствующей моменту.
— А что мне оставалось делать? — тихо продолжила признание княгиня. — Ведь это происходило буквально на моих глазах! Я не раз заставала их! Мерзавка хохотала мне в лицо! Говорила, что я не могу ее прогнать! И это было правдой, потому что мы и так не платим жалованье прислуге. Как я могла это терпеть?!
По щекам несчастной женщины ручьем потекли слезы.
Вдруг дверь распахнулась и в комнату ввалился дворецкий. Вид у него был растрепанный, а глаза наполнены ужасом.
— Их сиятельство мертвы, — дрожащим голосом вымолвил он и сделал рукой приглашающий жест куда-то в глубь княжеских покоев.
Глава 17
Еще одно убийство
Присутствующие бросились по анфиладе комнат и вскоре оказались в курительной, оформленной в восточном стиле. У кресла без признаков жизни лежал князь Данишевский. Самый беглый осмотр трупа дал неожиданный результат: его сиятельство были лишены жизни тем же способом, что и Мармонтов-Пекарский, — под воротом шелкового шлафрока Ардов обнаружил уже знакомую бусину. Срочно вызванный Жарков сумел установить и примерное время смерти — не менее пяти часов назад.
— Вот, обратите внимание на эти буроватые пятна треугольной формы, — указал криминалист на увеличительное стекло, приставленное к приоткрытому глазу трупа. — Видите? Это пятна Ларше! Участки подсыхания роговицы глаза. Появляются не ранее двух — трех часов после наступления смерти.
Ардов открыл крышку карманных часов. По комнате поплыла мелодия. Присутствующие тут же принялись проверять свои хронометры.
— Не обращайте внимания, господа, мои врут, — по привычке поторопился предупредить сыщик.
Итак, смерть наступила в районе четырех — пяти часов утра. Дворецкий, ставший гораздо разговорчивее, чем накануне, сообщил, что обычно в это время хозяин возвращался домой после ночных приключений. В курительной комнате имелась отдельная стеклянная дверь в сад, через которую обыкновенно и пробирался домой князь, не желая привлекать лишнего внимания. К обеду он приходил в себя и за столом уверял супругу, будто вчера опять зачитался допоздна.
Ардов осмотрел стеклянную дверь. Очевидно, через нее, оставленную открытой, преступник и проник в комнату. По крайней мере, следы садовой земли, в отличие от следователей из романа Достоевского, Жаркову удалось обнаружить. Был найден и вполне различимый отпечаток подошвы на ковре, который, по мнению Ардова, был идентичен следу, виденному им на пятне известки у шляпного салона. Получалось, что убийца подошел к князю сзади, тот сидел в кресле спиной к двери в сад. Возможно, уже дремал. После удара несчастный, скорее всего, вскочил, но тут же рухнул замертво. Ардов попросил Спасского осмотреть сад — нет ли там чего подозрительного.
— За что вы убили господина Мармонтова-Пекарского? — ошарашил княгиню фон Штайндлер, как только она пришла в себя после обморока.
— Я не убивала… — еле слышно проговорила женщина, обводя покои мутным взором.
— Запираться бессмысленно, ваше сиятельство. Мармонтов-Пекарский был убит тем же способом, что и ваш муж, — шляпной булавкой! — демонстрировал полицейскую хватку помощник пристава, нависая над женщиной. — Вы знакомы с мадам Дефонтель? Это она снабдила вас орудием убийства?
Княгиня обернула недоуменный взгляд к Ардову. Тот оторвался от осмотра и подошел к креслу.
— Княгиня не убивала мужа, — мягко проговорил он.
— Вот как? — хмыкнул фон Штайндлер и, медленно выпрямившись, отошел шушукаться с Троекрутовым.
Княгиня с благодарностью посмотрела на сыщика. Потом перевела взгляд на место, где был обнаружен труп супруга, уже отправленный на экспертизу в участок. Африканов под руководством Жаркова ползал с рулеткой, замеряя расстояния, Облаухов заполнял протокол осмотра. Шептульский с едва скрываемым восторгом пересказывал Жаркову сцену изобличения, которая, вне всякого сомнения, произвела сильнейшее впечатление на чинов полиции.
