И едва солдаты расположились на стене, Жан прокричал:
— Шампань!
— Дижон! — правильно ответил «де Фье».
И тут же — Клиссон! — прокричал «де Баон».
Мгновенно тела офицеров даже не упали, они сложились, как отпущенные кукловодом марионетки. Упало галлийское знамя и поднялось кастильское, первые шеренги расступились и к стенам замка бросился отряд с невесть откуда взявшимися штурмовыми лестницами. Если бы галлийцы открыли ворота, судьба крепости была решена.
Но это если бы. Однако лестницы все же приставлены, ударные группы прикрывает плотный мушкетный огонь, яростная, профессиональная атака… Но к ней были готовы — тяжелые лестницы сбрасываются заранее приготовленными рогатинами, ответный мушкетный залп сверху, практически в упор, страшным ураганом выкашивает ряды атакующих, со стороны защитников слышны четкие команды командиров. Все ясно — попытка захвата крепости с ходу провалилась, надо отводить оставшихся и переходить к осаде, чего кастильское командование стремилось избежать всеми силами. Обидно, но не страшно, такой вариант предусмотрен, а у галлийцев выбиты офицеры, если, конечно, не считать мага, но он же не командир, его к другому готовили, так что не все потеряно — долго крепости не продержаться.
— Жан, извини, был не прав, — обратился де Савьер после боя.
— Принято, господин лейтенант. И еще, с этой минуты я сержант Ажан, комендант крепости Сен-Беа. Нам в ближайшее время будет тяжело, смертельно, тяжело, и субординация — это лишний шанс для всех остаться живыми.
— Понял, господин комендант! Какие будут приказания? — четко, без капли иронии в голосе спросил маг.
— Лично. Вам. — отдыхать. Завтра потребуются все Ваши силы. Помните, Вы наш плавный резерв. Поэтому вовремя боя находиться рядом со мной, вступать в драку только по моей команде.
Все действия гарнизона, в сложившейся ситуации были отработаны и не требовали специального вмешательства. Ажана… Пришлось назначить командира артиллеристов взамен очевидно погибшего офицера и своего преемника на посту командира взвода. И ждать. Это очень трудно. — ждать начала атаки и не иметь возможности что-либо изменить.
Ночью Жан, на правах коменданта, перечитывал переписку де Баона. Без какой-либо цели, так, чтобы отвлечься от тоски. И в одном из ящиков стола, среди бумаг, приготовленных для сожжения, нашел приказ. Майор счел его формальной бумажкой, разосланной каким-то клерком по всей стране в надежде, что где-где-то чтото получится. Нет, ну правда, откуда в этих горах было взяться… незаконнорожденному принцу Галлии! Вообще-то предыдущий король особой верностью жене не страдал и бастардов успел настрогать немало. Новее они были вроде как бастардами официальными, а вот один умудрился затеряться. И предписывалось де Баону, как, очевидно, и многим и многим его коллегам, того принца найти, арестовать и под конвоем! отправить в столицу.
Вот так просто. — арестовать и отконвоировать. Брата короля. Утешало, одно. — о парне было известно только что ему восемнадцать лет и он может, быть похож на Его. Величество. А по таким приметам искать можно, долго и с заранее известным результатом.
И только Жан, знавший об идентичности аур короля и де Савьера, понял, что именно с этим принцем ему завтра идти в бой. А потому арестовывать его не собирался ни завтра, ни когда-нибудь вообще.
Следующий день начался с артиллерийской дуэли. Единственным местом, пригодным для установки четырех осадных орудий кастильцев, оказался поворот дороги, почти под выступом скалы, в которой галлийцы заложили фугас. Но именно что почти — в случае взрыва пушки оказывались вне зоны поражения, ближе к крепости. Таким образом, противник сразу получил преимущество. — на таком расстоянии картечь была бесполезна, а вероятность попадания в его орудия ядрами — не высока, практически ничтожна. Одно, радовало. — толку от обстрела стен тоже было мало. Осадные орудия эффективны метров с трехсот, не допустить их на это расстояние галлийцам было вполне по силам.
Более того, под обстрелом оказалась боковая, примыкающая к скале стена. Ворота же, самое уязвимое место обороны, находились в центре главной, практически неприступной стены, что протянулась параллельно, реке и дороге. И подойти к ним можно либо по крутому склону, либо по длинной, извилистой, отлично простреливаемой тропе.
Так что всю крепостную артиллерию Ажан с чистой совестью сосредоточил против пушек противника. Чего, как оказалось, кастильцы и добивались.
Дорога в ущелье идет по правому берегу Гаронны. Он более пологий, что и позволило построить на нем и крепость, и, немного дальше от границы, сам поселок. Левый берег для войск непроходим. Но это для войск, амати с небольшой охраной, как оказалось, смогли по нему пройти и расположиться напротив крепости. Из мушкетов их не достать, из пушки попасть по одному человеку невозможно.
Главная сила магов — точность и скорострельность. И страх. Летящие с воем ядра страшны, но понятны. На выстрелы можно, отвечать выстрелом, а что делать, когда вокруг тебя вспыхивает воздух? Дворяне еще могут увидеть летящие огненные шары, а как быть простолюдинам? Вот только что все было, тихо, и вдруг стоящий рядом человек сгорает, в магическом пламени. Или с грохотом сотрясается стена, из которой вылетает кладка, рушатся защитные зубцы, давя защитников, словно перезрелые ягоды.
Стена, обращенная к реке, считавшаяся неприступной, оказалась под главным ударом. Солдат пришлось отправить вниз, Жан и де Савьер остались ней вдвоем.
— Лейтенант, не пытайтесь отбивать заклятия, уводите их в сторону! Вниз, вверх — главное, чтобы не попадали в стену!
— Понял, не дурак! Командир, а Вы здесь зачем? Только, мешаете! — прокричал маг.
А дальше ему стало не до разговоров. Удары кастильцы наносили слаженно, точно. Попытайся де Савьер вступить в прямую дуэль, он продержался бы минут пятнадцать. Но и сосредоточившись на отводе заклятий, его резерва хватило ненадолго. Однако, у защитников крепости нашелся свой козырь — возможность Жана работать с чужой магией. Увлеченный схваткой, лейтенант не заметил, что в сторону улетают, даже те заклятья, отклонить которые он сам не успевал.
Да, не так эффективно, но свою часть работы Жан делал. А главное, он смог направлять часть магии из вражеских заклятий на подпитку де Савьера. Тем не менее, ближе к вечеру лейтенант оказался на той грани истощения, за которой смерть мага неизбежна. Пришлось отправить его в казарму, а самому остаться отбивать удары. К счастью то ли силы противников, оказались на исходе, то ли они побоялись оставаться ночью на негостеприимном левом берегу, во всяком случае, с наступлением сумерек магические атаки прекратились. Юный комендант смог перейти на стену, подвергавшуюся артиллерийскому обстрелу, и понял, что командир гарнизона из него неважный. В пылу сражения с магами он абсолютно не контролировал действия кастильских солдат. А те умудрились построить на убойном расстоянии перед крепостью полноценные флеши, куда осталось только подвести осадные орудия.
«Два дня мы были в перестрелке, что толку в этакой безделке»
[3] — вспомнились строки из прошлой жизни. Счастливые, у них были эти два дня, а здесь придется умирать уже завтра. Что же, вечной жизни не бывает, но побороться с костлявой надо. Иначе, зачем в крепости санитары? И на плацу, назло всем уставам, были установлены чаны, в которых кипятились бинты и вата, точнее ленты мягкой ткани и корпия — других перевязочных материалов этот мир еще не знал. Как не представляли бойцы тылового, капральства, зачем их заставили чуть не до блеска вымыть караулку — самое большое после казармы помещение замка. Ясно, что для госпиталя, но, по большому счету, не все ли равно раненным? А командир свирепствовал, не стесняясь ни в выражениях, ни, прости Господи, в тумаках. Никогда за ним такого не замечали — видать власть юнцу голову вскружила. Но рука у парня тяжелая, так что чистили и мыли хоть и за страх, но на совесть.
