Переключая каналы во время рекламной паузы, я увидела маму: какая-то новостная программа освещала ее антижировой крестовый поход по Европе. Сейчас она находилась в Лондоне. На экране мама выглядела даже лучше, чем в жизни: кожа сияла ярче, а улыбка была шире. Впервые я осознала, как они похожи с Мирой – они одинаково размахивали руками, возбужденно вовлекая вас в разговор.
– Итак, Кики! – начал репортер Мартин, круглолицый англичанин. – Насколько я понял, в этой поездке вы продвигаете свою новую методику.
– Именно так, Мартин! – жизнерадостно ответила мама своим стандартным рекламным тоном. – Я обращаюсь к каждому, кто чувствует себя гусеницей, но знает, что где-то внутри него живет бабочка.
– Гусеницей? – скептически промолвил Мартин.
– Да. – Мама подалась вперед и вцепилась в него взглядом. – Вокруг множество людей, которые смотрят эту передачу, так же как они посмотрели множество других фитнес-шоу и выпусков телемагазина, и которые жаждут получить результат. Но они гусеницы, глядящие на бабочек. И здесь им нужно сделать этот важнейший шаг. Становление.
– Становление… – Мартин переложил блокнот с колена на колено.
– Становление, – повторила мама. – В этом я им помогу. Я – связующее звено между гусеницами и миром бабочек. У них всех есть потенциал. И всегда был. Осталось только стать бабочкой.
В ее глазах мелькнул огонек, настолько яркий, что я чувствовала его через океан. Мама верила, и она могла заставить поверить других. Своей верой она помогла мне сбросить двадцать килограммов. Мы забыли о ночевках в машине и теперь могли купить все, что хотели. Мама превращала миллионы пожирающих гамбургеры гусениц в изумительных, стройных, разноцветных бабочек.
Позднее, убирая посуду, я поймала в окне свое отражение: новые цвет волос и форма бровей преображали мое лицо. «Неоконченный проект», – провозгласила сегодня Изабель, с гордостью разглядывая плоды своих трудов. Я так долго была гусеницей, и хотя за годы скинула кокон вместе с лишним весом и унылым пальто, пока не стала бабочкой. Сейчас я могла стоять на земле и смотреть вверх, но еще не была готова подпрыгнуть и полететь.
Глава 8
Шли недели, и я постепенно привыкла появляться вместе с Мирой на людях. Не обращала внимания ни на велосипед, ни на манеру одеваться, если только она не наряжалась совсем уж парадно – а это случалось редко, так что можно было избежать неловких ситуаций. Тяжелее было воспринимать реакцию окружающих – жителей Колби.
Конечно, Беа Уильямсон дело не ограничилось. Были женщины в библиотеке, которые закатывали глаза, когда туда заходила Мира. Мужчины в хозяйственном магазине, усмехавшиеся, пока она сосредоточенно выбирала отвертку, держа под мышкой свою розовую сумочку. Некоторые просто опускали головы, другие озвучивали свое мнение.
– Ну, Мира, – говорил мужчина в хозяйственном магазине, где мы покупали суперклей для ее ремонтных проектов, – скоро ежегодная церковная ярмарка в честь Дня независимости. Уверен, ты у нас будешь главным покупателем.
В супермаркете женщины, сгрудившись возле отдела замороженных товаров, наблюдали, как Мира выбирает печенье.
– Боже, Мира Спаркс – большая любительница сладкого! Такого не скроешь.
Шуточки о весе, по очевидным причинам, были хуже всего. Но я ничего не говорила: это не моя битва. И если она раздражала Миру, как огорчала бы меня, то она это тщательно скрывала. Я лишь спрашивала себя, не наступит ли день, когда она просто сломается под напором чувств, которым не давала выхода.
Ближе всего к этой теме мы подошли однажды, когда в магазине на заправке какая-то женщина отвесила ехидный комплимент терминаторским очкам Миры.
– Не очень приятная дама, – осторожно заметила я, когда тетя взбиралась на велосипед.
Но Мира просто пожала плечами, убирая подножку велосипеда.
– Да ладно! – только и сказала она, словно это я позволила себе что-то лишнее. И, вихляя по пустой дороге, неторопливо направилась к дому.
Были, однако, вечера, когда Мира уходила наверх с котом Норманом под мышкой и из-под ее двери выбивался свет. Я представляла, как она сидит на кровати, вспоминая все эти реплики – как это бывало со мной. Если Мира хоть в чем-то походила на меня, то она могла заставить их замолчать лишь на время. И я знала, что именно поздней ночью, когда стихали все другие звуки, обиды будто проступали из тьмы, как привидения, и оставались поблизости, пока не наступал долгожданный сон.
Однажды утром, в первую неделю июля, Морган влетела на работу с широченной улыбкой на лице.
– Боже! – воскликнула Изабель. Она стояла у кофемашины, заваривая себе третью чашку. На улице было прохладно, моросил мелкий дождь, посетителей было немного. – Что случилось?
– Марк приезжает сегодня и останется на выходные! – радостно сообщила Морган. – Он только что позвонил.
– Отлично, – промолвила Изабель. – У-ра.
– Не надо так. – Морган подошла к прилавку и поправила кофейные чашки, развернув все ручки в одном направлении. Следующими были салфетки – они должны были лежать под определенным углом к ложкам. Но улыбка не сходила с ее лица. – Тебе же нравится Марк.
– Конечно, нравится! – язвительно откликнулась Изабель. – Если на сей раз он соизволит явиться, то понравится мне еще больше. Кроме того, я думала, у нас с тобой совместные планы.
– Он только что позвонил и сказал, что приедет. – Морган положила руку на бедро. У нее был набор поз и выражений лица, которые делали ее похожей на птицу додо. Я поймала себя на этой мысли, и мне стало стыдно.
– В прошлый раз он тоже так говорил. – Изабель вытянула шею, чтобы проверить, как там ее единственный столик.
Морган закатила глаза, после чего умоляюще взглянула на меня:
– Коули, можешь сегодня взять мою вечернюю смену? Пожалуйста!
Двойная смена. Но если я перед кем и была в долгу, так перед Морган.
– Разумеется.
– Спасибо. – Она улыбнулась. Сверкнул крошечный бриллиант на ее кольце. – У меня много дел. Хочу приготовить Марку ужин. Нужно прибраться в доме, купить продукты, сделать прическу.
Изабель, ворча себе под нос, повернулась обратно к кофемашине.
– Изабель, – помолчав, произнесла Морган, – оставишь мне сегодня весь дом?
– А мне куда идти? – спросила та.
Морган понизила голос:
– Ты же знаешь, что Мира позволит тебе переночевать у нее.
Я сделала вид, будто мне нужно вернуться в кухню. Там у залитого дождем окна сидел Норман и читал книгу. Он поднял голову, улыбнулся, перелистнул страницу и продолжил чтение. Бик, стареющий серфер, натирал свою доску воском в дальнем углу.
Я смотрела на Морган через окошко выдачи.
– Только на один вечер, – говорила она. – Я хочу, чтобы он получился… особенный.
