– Дан Зданич! – послышался громкий возглас здоровяка. – Тут Збержику помощь ваша требуется, у него с головой что-то, видать, память отшиб! Не помнит, кто он и как его зовут.
– Сварновы дети, – послышался в темноте недовольный голос. – Нельзя и на день без присмотра оставить. Скажи этому дурню, что имя ему ни к чему помнить, главное, чтобы не забывал, кому служит!
Зданич дошел до лестницы и поднялся наверх, а мы с Раткой быстро доползли до кухонной двери, ввалились в пустое, пропахшее луком помещение, и оттуда девчонка вывела меня на задний двор.
– Вот по этой тропке ежели пойдете, – указала Ратка, – прямо к городским воротам выйдете. Давайте монету, – тут же ухватила она меня за руку. – Вы обещали.
Я порылась в кармане и протянула ей последние полньера из тех, что на дорогу отложила. Остальные у меня припрятаны под платьем были, но если так и дальше пойдет, то до побережья от них мало что останется.
– Дознаватели сегодня в Старкон поедут, так что вы по тракту не идите, лучше лесочком пробирайтесь, – деловито спрятав монету за пазуху, посоветовала девчонка.
Я кивнула и пошла по указанной тропинке, а Ратка, понаблюдав за мной немного, пробормотала что-то еле слышно и скрылась в доме.
***
Три дня пути пролетели незаметно. Днем я шла по тракту, ведущему к Мардису, а ночи коротала в крестьянских ригах, благо, что дожди прекратились. Пару раз мне удалось пристроиться к купеческим обозам, половину пути проехала на попутной бричке, и к срединнику добралась до границы Алмазного края.
Брод – город-крепость, служащий перевалочной базой между двумя провинциями, встретил меня неярким солнцем и теплом. После привычной уже сырости Стобарда несмелые солнечные лучи показались нестерпимо яркими, и я невольно щурилась, разглядывая пушистые белые облака, высокие серые башни городской стены и распахнутые настежь ворота.
Я миновала их, незаметно проскользнула мимо играющих в кости стражников, и остановилась рядом с постоялым двором. Он был самым последним в ряду невысоких гостиниц, прилепившихся вдоль пыльной дороги. Узкая, местами вымощенная камнем улочка петляла и поднималась вверх, к центральной площади, но там мне нечего было делать. Я и в город-то вошла только в надежде найти попутчиков до Мардиса. Из Брода на побережье часто отправлялись обозы, везущие выделанные кожи и пиво. Все они проезжали через городские ворота, и мне только и нужно было, что дождаться подходящего возницу. Молодых я старалась избегать, предпочитая пожилых и степенных, чтобы в переплет не попасть.
– Ух, погодка-то какая! – послышался напевный мардисский говор. – Благодать! А завтра, не иначе, дождь будет. Ишь, как тарики низко летают!
Я обернулась.
У расположенного чуть поодаль постоялого двора сидела дородная черноволосая баба в расшитом яркими узорами наряде и лузгала семечки. Рядом с ней стоял невысокий плюгавенький мужичок, на лице которого застыло тупое безразличие.
– Слышь, красавица, а ты, случаем, не комнату ищешь? – спросила баба, полоснув по мне быстрым взглядом.
Я отрицательно покачала головой.
– А то смотри, недорого возьму, – напевно произнесла она. – Вот и Блажко подтвердит, что у нас лучший постоялый двор во всем Броде. За два ньера – и кров, и еда. Где ещё такое найдешь?
Мужик что-то неохотно буркнул и снова застыл, тупо глядя на копошащихся у забора кур.
– Так что? Останешься? – спросила баба, стряхивая с цветастого подола шелуху.
Я снова мотнула головой и поторопилась отойти от словоохотливой хозяйки гостиницы. Как ни хотелось мне отдохнуть с дороги, но деньги нужно было экономить. Кто знает, что меня в родном городе ждет?
– Посторонись! – раздался громкий окрик.
Я отпрыгнула в сторону и оглянулась. По пыльной дороге медленно ехала бричка, в которой сидел краснощекий толстяк в нелепой приплюснутой шляпе.
– Доброго здоровьичка, дан Костич, – помахала ему рукой хозяйка постоялого двора. – Куда это вы собрались?
– В Мардис, – утирая потное лицо, пропыхтел мужик.
– Хозяйка послала, али сами надумали? – в голосе бабы звучало жадное любопытство.
– Да вместе с хозяйкой и надумали, – ответил толстяк и натянул вожжи, останавливая лошадь. – Говорят, в Мардисе завтра корабль из Дракена ждут, вот, хотим вин заморских закупить.
– Хорошее дело, дан Костич, – расплылась в улыбке баба, но в черных глазах ее мелькнула зависть.
– Я так хозяйке и сказал, – не замечая этого, довольно кивнул мужик. – Чем наша корчма хуже других? Будем новые порядки заводить. Тем более что хозяин Стобарда вернулся, а за ним и воины его подтянутся, а те к заморским винам привычные. Нет, нашу ратицу они тоже уважают, но мы ж не без понятия, разбаловались они там, по заграницам, затребуют какое-нибудь Моз-де-Ларе, а мы им: – «вот, пожалуйте, милостивые даны!». Все честь по чести.
– Люди бают, что арн войско собирает, на императора войной идти, – негромко, почти заговорщически, сказала баба. – Земли предков отбирать.
– Брешут, поди, – махнул рукой толстяк.
– Да? А у нас вчера целый отряд стражников останавливался, дорогу на Стобард спрашивали, сказали, к лорду Крону на службу наняты. А зачем ему войско, ежели не для войны?
Я затаила дыхание.
– Ну, то не наше дело, – снова утирая потное лицо, пропыхтел толстяк. – Господар сам знает, для чего ему воины занадобились, – он сунул платок в карман и добавил: – Прощевайте, дана Боженка, пора мне.
– Чистого пути, дан Костич, – напевно произнесла баба, провожая соседа недобрым взглядом.
Дан причмокнул, понукая лошадь, бричка со скрипом тронулась с места, и я решилась. Подбежала к толстяку и жестами попросила меня подвезти.
– Куда тебе? – спросил тот. – До самого Мардиса?
Я закивала.
– А деньги у тебя есть?
Я достала ньер.
– Ну, залазь, – согласился мужик. – Вместе всяко веселей, чем одному.
Он улыбнулся и поправил свою шляпу.
– Да и места у меня много. Не стеснишь.
Я быстро забралась в повозку, та бодро покатила по пыльному тракту и вскоре Брод скрылся за поворотом.
***
К Мардису мы подъехали поздним вечером. Всю дорогу возница развлекал меня рассказами о своем постоялом дворе, о хозяйке, оставшейся дома с тремя детьми, о старшем сыне, что на заработки в Ирдень подался, о свинье, которая накануне опоросилась и пяток отличных свинок принесла. Я слушала его, но мыслями была далеко. В Белвиле. Я думала о том, что сейчас в замке происходит, чем арн занят, уехала ли его гостья или лорд Штефан ее хозяйкой своих земель оставил? А еще о ночи той, что меня до небес вознесла, а потом жизнь надвое расколола. И так больно на душе от этих воспоминаний было, что хоть плачь. Только вот слезами ничего не исправить, это я уже давно поняла, потому и крепилась.
