– Добрались-таки, – улыбнулся Штефан.
Он обвел взглядом шестерых воинов, что заполнили полутемный зал, и ощутил, как тепло стало на душе. Сам не думал, что так обрадуется, когда знакомые лица увидит.
– Парни, а командир-то на освещении экономит! – ехидно протянул Гойко – его бывший ординарец и первый балагур полка. – Видать, зря Бранко двойную плату обещал, поди, обеднел наш граф, гостей в темноте встречает!
– Да, непорядок, командир, – поддержал друга Славен. – Мы думали нас с дороги застолье ждет и банька горячая, а тут, похоже, опять воевать придется?
– А ты рассчитывал, что я вас зову на перинах бока отлеживать? – усмехнулся Штефан и, раскинув руки, направился к Славену. – Где ж вас рагж носил, когда вы мне так нужны? – обнимая друга, спросил он.
– Так мы, Ваше сиятельство, и рады бы раньше приехать, да мост через Дрину размыло, пришлось в объезд скакать, через Гацлов, – ответил Славен. – А там дорога не ахти, еле из болот Краденских выбрались.
Штефан кивнул. Знал он тот путь. Извилистый и почти непроходимый, по топям да по лесам дремучим.
– Ладно. Про ваши злоключения потом расскажете, – сказал он. – Бранко, бери Вука и Станко и возвращайтесь в замок. Нужно Владко найти. А мы пока подземелье обыщем.
– А чего ищем-то, командир? – посерьезнел Гойко, и его худое лицо заострилось, а оттопыренные уши стали казаться ещё больше.
– Девчонку, – ответил Штефан и пояснил: – Она немая, ответить нам не сможет, поэтому будьте внимательны. Давор, иди с Бранко, возьми факелы и возвращайся. А мы пока вперед пойдем.
– С этой что делать? – спросил Кражич, указывая на Салту.
– Запри в пустой комнате наверху, пусть посидит, потом с ней разберемся.
– Милорд, я не виновата! – завыла молчавшая до этого копна. – Нет на мне греха, наговоры одни! Я вам верой и правдой служила, это они все, душегубы проклятые!
Она упала на колени и поползла к Штефану.
– Простите, милорд, рагж попутал, послушалась упырей проклятых! – хватая его за ноги и целуя сапоги, причитала Салта. – Пощадите, не губите душу невинную!
– Пошла прочь, – едва сдержавшись, чтобы не отшвырнуть мерзкую тварь, сказал Штефан.
– Ну, слышала, что милорд сказал? – Бранко поднял бабу на ноги и пихнул кулаком в толстый бок. – Иди давай!
Друг ухватил Салту за шиворот и поволок к выходу, а Штефан, подняв факел повыше, двинулся вперед, в темноту подземелья.
***
Илинка
Время остановилось. Я не знала, сколько уже нахожусь в проклятом подвале. Руки и ноги давно окоченели от холода, но мне было все равно. Поначалу я ещё пыталась двигаться, но сил оставалось все меньше, а голова болела все сильнее, и мне пришлось сесть на пол и привалиться спиной к ледяной стене.
Тихий стук капель действовал усыпляюще. Глаза сами собой закрывались. Я знала, что спать нельзя, понимала, что могу не проснуться и пыталась бороться со сном, но веки тяжелели, и с каждой минутой мне было все сложнее удерживать сознание.
«Спи-спи, – слышалось в тихом перестуке. – Спи-спи…»
Эта песня воды заставляла расслабиться и забыть обо всем: и о нависших надо мной обвинениях, и о страхе, и о собственной жизни. Сил оставалось все меньше, сердце билось медленно, почти неслышно, и постепенно скованное холодом тело погружалось в сон.
«Спи… Закрой глаза и усни, оставь позади тревоги и страх…».
Темнота больше не была врагом, она стала заботливой подругой, обнимала невесомыми руками, укачивала и шептала слова колыбельной. Той самой, что пела мне матушка.
В чистом поле деревцу
До зари не спится.
В чужедальние края
Разлетелись птицы.
И не вьют они гнезда
На ветвях упругих,
Хлещут дерево дожди,
Гнёт лихая вьюга…
Знакомые с детства слова звучали внутри, проникали в сердце, убаюкивали. И лишь где-то на самом краю сознания раздавался еще один голос. Хрипловатый, низкий, встревоженный.
– Илинка! Где ты? Отзовись!
Я слушала его, поражаясь вывертам собственной фантазии. Все-таки правильно Паница меня мечтательницей называла. Еще недавно браслет брачный представляла, а теперь вот и голос арна слышу, и беспокойство, что в нем звучит.
Мысли были вялыми, неповоротливыми. А стук капель усыплял, обещал, что скоро мне не будет больно, что все мучения останутся позади…
– Илинка! Где ты, девочка?
Почему арн так взволнован? Что его расстроило? Ему не нужно расстраиваться. Я ведь рядом и никому не дам его в обиду, оберегом укрою от врагов, нитями удачи оплету, наговорами светлыми путь жизни выложу.
Внутри шевельнулось вялое – надо открыть глаза… Я должна. Я нужна лорду Штефану, он без меня не выживет… Его убьют…
Но сон, наводимый подземельем, утягивал все глубже, а голос арна звучал все глуше и глуше.
– Илинка! Ты здесь? Да куда ж подевалась эта проклятая девчонка? – раздавалось вдалеке, а я не могла найти в себе сил, чтобы сбросить оцепенение. И мысли были неповоротливыми, медленными.
Почему граф назвал меня проклятой девчонкой? И отчего в его интонациях страх мне чудится? Лорд Штефан никого не боится. Он не может бояться… Он – воин, и у него есть вторая ипостась… И эта ипостась меня ненавидит. Вернее, она всех ненавидит.
– Милорд, нужно возвращаться. Мы уже все здесь обыскали, тут никого нет. Видите, дальше тупик, проход заложен.
А этот голос мне незнаком. Низкий, будто из бочки. Наверное, он принадлежит толстяку…
– Илинка! – раздается снова.
Арн… Он рядом. Это не сон.
Я сумела наконец стряхнуть вязкую пелену, окутавшую тело в ледяной саван, и попробовала встать на четвереньки. Руки и ноги казались чужими, голова кружилась, по шее снова потекла тонкая струйка крови.
– Ты прав, Давор. Здесь ее нет. Идем, – слышится из темноты, и мне становится страшно. Как это нет?! Вот же она я! Не уходите, милорд! Не уходите…
– Попробуем поискать в другом крыле, – басит спутник лорда Штефана, а я захожусь немым криком, пытаясь доползти до стены, из-за которой доносятся звуки удаляющихся шагов. Не успею. До нее слишком далеко.
– Ох и холодно тут! – говорит толстяк, но голос его звучит глухо, растворяется в сыром воздухе подземелья, и я понимаю, что арн со своим спутником уходит. Уходит! А я остаюсь в этом проклятом каменном мешке. От отчаяния, от злости на собственную беспомощность, у меня прибавилось сил. Рванув вперед, добралась до забитой досками щели и ударила по ним кулаками. Подземелье заполнилось грохотом.
Создательница, только бы арн услышал! Только бы он вернулся…
