— Так вот когда ты столкнулся к Гольдманом… Он узнал тебя, ты вошел в кафе…
— Да, я так испугался, что почти убежал… Мне казалось, что я изменился, ведь время шло, я стал почти седым, да и шляпа, надвинутая на глаза, как-то спасет меня от узнавания. И надо же было твоему Гольдману появиться в том самом лондонском кафе, где я обычно пью кофе!
— А как ты оказался в Италии?
— Понимаешь, сначала, первые годы, я требовал, чтобы мне присылали видеоотчет о том, как ты живешь, что ты жива и здорова. А потом этих отчетов становилось все меньше и меньше, между тем как сеансы с моим участием переместились в Европу, и я знал, что мои похитители собираются отправиться со мной в Америку. И тогда я рискнул, сказал, что все, больше не могу, силы мои иссякли… Что во мне что-то сломалось. Что мне нужен отдых, что я чувствую в себе потребность рисовать. И что хочу жить в Неаполе. Я на самом деле тогда устал и чувствовал себя бессильным.
— И они пошли тебе навстречу?
— Да, они поверили мне, что мой дар ко мне вернется, просто мне нужно отдохнуть. Я поселился в доме, который оборудовал под мастерскую, и рисовал какие-то дурацкие пейзажи просто так, для отвода глаз… Соседи называли меня Дино. Я быстро выучил язык и жил надеждой, что рано или поздно Алик поможет мне вернуться домой.
— Он все знал?
— Да, связь с ним была уже моим условием, без которого я не стал бы работать. Алик был частью моей жизни, он присматривал за тобой, продолжал заниматься нашим общим делом и искал людей, которые заинтересовались бы мной так же, как те господа, что меня похитили.
— А те деньги, что он подкидывал мне в почтовый ящик?
— Это дивиденды от продажи «Alfa-sanguinis-1», самого нашего первого препарата, формулу которого мы продали одной немецкой фармацевтической компании.
— Значит, ты все это время присматривал за мной? Меня снимали на видео?
— Я должен был видеть тебя, это придавало мне сил.
— А разве Алик не мог вот просто взять и рассказать мне всю правду? Успокоить меня?
— Мы много раз думали об этом. Но за тобой следили, понимаешь? И вряд ли ты набралась терпения на долгие годы, чтобы не начать действовать. Ты бы принялась меня искать, мучить Алика расспросами, где я нахожусь, и все такое… Понимаешь, тот образ жизни, что я вел в Лондоне, уникален, он не вписывается в общепринятые правила и законы. Ведь помимо этих закрытых сеансов как бы развлекательного плана мне приказывали делать и другие вещи, связанные с добыванием каких-то документов, проникновением в чужие жилища… Из меня, по сути, сделали преступника, понимаешь? И многие мои действия были записаны на камеру. Вот почему еще я не мог позволить себе впустить тебя в мою жизнь. Все очень сложно, Зоя.
— А ты не хочешь спросить меня, как я оказалась в Неаполе?
— Так ты же рассказывала мне там, забыла?
— Нет, не забыла, просто я уже не знаю, где был ты, а где художник Дино, я запуталась совсем… Вроде и сейчас — это ты, а вдруг — нет? Подними рубашку…
Я заставила Алекса лечь на спину и принялась внимательно изучать его живот, искала шрамы от лапароскопии. Хотя бы один, тот глубокий, над пупком, о котором упоминала Лара.
— Ты не найдешь. Мы проводили тысячу разных тестов, когда занимались «Регенературом», одной из подопытных мышек был я со своими шрамами. Как видишь, от них не осталось, повторяю, ни следа.
— Шрамы, лапароскопия, Лара… Это ты устроил меня на работу в клинику Гольдмана?
— Я.
— Откуда ты знал обо мне?
Алекс встал и подошел к окну. Солнце дробилось между соснами, его сияние делало небо белым, чистым, бездонным.
— Много лет тому назад я совершенно случайно увидел по Интернету одно видео…
Я закрыла лицо руками. Ну вот и все. Все. Конец. Никому нельзя верить. Никому.
— Ты чего?
Я внимательно посмотрела на Алекса, не так, как прежде, а совершенно другими глазами, мысленно убрав седые волосы и сделав его молодым блондином с белозубой улыбкой.
— Я вспомнила тебя… Это ты приходил к нам тогда, мы с бабушкой жили еще на даче, она была жива… Вы с ней о чем-то говорили, а потом она прогнала тебя, сказала, что если ты еще раз придешь, то она вызовет милицию… Это был ты? На тебе еще была такая оранжевая футболка с черной тыквой на животе…
— Да, это был я.
— Получается, что это видео превратило мою жизнь в ад…
— Но почему?
— Ты следил за мной?
— Да.
— Значит, я была интересна тебе, только как та маленькая девочка в розовой курточке, которую ты видел в лесу?
— Поначалу да. Но и ты тоже пойми меня. Я вдруг увидел человека с такими же способностями, как и я сам! Всегда хотел тебя спросить, а кто вас там с мамой снял в лесу?
— Один орнитолог, — проговорила я с нескрываемым отвращением. — Он пришел со своей видеокамерой в лес снимать птиц. И вдруг застал такую картину… Маленькая девочка… летает между деревьями…
— Да, на людей это действует завораживающе… Я сколько раз видел на моих сеансах, как люди падали в обморок, когда я пролетал над их головами…
— Почему ты выбрал такой странный способ знакомства? К чему была эта операция…
— Я хотел, чтобы наша встреча выглядела случайной. Не предполагал, что мы станем парой, просто хотел познакомиться с тобой поближе. Но потом… Потом я влюбился, и мы поженились…
— А что за шпионские игры были в Неаполе?
— Твое появление было расценено как моя дерзкая попытка вернуться в Москву. Мне не поверили, что ты появилась там случайно. Ты находилась там в смертельной опасности, тебя собирались убить. И тогда я сказал, что согласен продолжать работать на них при условии, если они обеспечат тебе безопасность, что дадут возможность тебе вернуться домой. Они поняли, что я встревожен, напуган, что в любой момент могу потерять свой дар… Я на самом деле был потрясен и твоим внезапным появлением в Неаполе, и тем, что вокруг тебя начало происходить… Я вызвал Алика, попросил его уговорить тебя вернуться домой. Алик же, понимая, что события начинают принимать совсем уж криминальный оборот, связывается с руководителем одной из секретных служб, на которого вышел еще в прошлом году и ждал удобного момента, чтобы обратиться к нему за покровительством, и в Неаполь прилетает группа людей, в планы которых входит безопасное обеспечение моего возвращения в Москву с тем, чтобы мы с Аликом уже в России продолжили работу над «Регенератором».
— Получается, что Лада своим лимонным кексом привела в движение сложный механизм по твоему освобождению… Но в результате погиб Алик. И что теперь будет с вашим «Регенератором»?
В комнате стало тихо.
— Зоя… В двадцати километрах отсюда, в пригороде Петрозаводска, к январю обещали закончить строительство новой лаборатории. Там мы продолжим работу над «Регенератором»
