Посмотрев на море, Джудит увидела три большие шлюпки; огибая мысок, на котором стоял маяк, они направлялись к пирсу. И каждая из них была битком набита людьми, которых расстояние и слепящее солнце превратили в расплывчатую массу цвета хаки с бледными пятнышками человеческих лиц.
– А их, похоже, целая орава. – Сара так нервничала, что болтала не закрывая рта. – Надо сказать, есть в этом что-то странное. Я хочу сказать, что трудно соотнести все ужасы, о которых мы слышали, с такой праздничной обстановкой – флаги, оркестр и прочее. Надеюсь только, они не…
Тамбурмажор не дал ей закончить, выкрикнув свою первую команду; от неожиданности Сара чуть не подскочила. Его явно хорошо проинструктировали насчет того, когда начинать. Жезл его блеснул на солнце, зарокотали барабаны, и все волынщики единым махом вскинули свои инструменты к плечам. Раздался жуткий, какой-то замогильный звук, от которого прошибал озноб, – музыканты надули кожаные мешки своих волынок. Потом они заиграли. И не какой-нибудь военный марш, а мотив старинной шотландской песни.
Лети, прекрасный челн,
Быстрее птицы лети,
Отрока, рожденного быть королем,
В родную страну неси…
– О боже!.. – пролепетала Сара. – Надеюсь, я не зареву.
Шлюпки приблизились, теперь можно было различить лица стоявших плечом к плечу пассажиров. Никаких прекрасных челнов тут не было, и уж подавно – никаких юных королей. Простые, обыкновенные люди, пережившие ад, возвращались в нормальный, привычный мир. Но встречать их на берегу звуками волынки!.. Кого-то явно посетило вдохновение. Само собой, Джудит слышала оркестры волынщиков по радио, видела их в хрониках, которые крутили в кинотеатрах перед началом картины. Но никогда еще ей не доводилось быть частью всего этого – видеть все собственными глазами и слышать, как неистовый поток звуков сливается с ветром и растворяется высоко в небесах. От этой музыки – в сочетании со всеми обстоятельствами события – у нее мурашки побежали по спине, а к глазам, как и у Сары, подступили слезы.
Сдерживая их усилием воли, она сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее и ровнее:
– Почему они играют шотландские песни?
– Видно, ничего другого не знают. Вообще-то, большинство бывших пленных – из Даремского полка легкой пехоты, но есть как будто и «Гордонские горцы».
Джудит встрепенулась.
– Гордонцы?
– Я так слышала.
– Когда-то я знала одного парня из «Гордонских горцев». Он погиб в Сингапуре.
– Может быть, ты встретишь кого-нибудь из его товарищей.
– Я не знала никого из его друзей.
Первое судно подошло к причалу и стало швартоваться. Пассажиры начали организованно высаживаться на пирс. Сара расправила плечи.
– Пошли, хватит прохлаждаться. Настал наш черед. Приятную улыбочку – и вперед!
Они так боялись – а оказалось, все не так уж трудно. Их ждали не пришельцы с другой планеты, а обыкновенные молодые ребята; стоило Джудит услышать их говор с успокоительно знакомыми акцентами Нортумберленда, Камберленда и Тайнсайда, как от ее опасений не осталось и следа. Мужчины были худые-прехудые, с непокрытыми головами и болезненно бледными лицами, но опрятно обмундированные (Красным Крестом в Рангуне?) в походную зеленую форму и парусиновые туфли на шнуровке. Ни знаков различия и звания, ни полковых эмблем. По двое и по трое они шли по пирсу – медленно, как будто не зная, куда им деваться дальше, но как только одетые в белое девушки из ЖВС и медсестры смешались с их толпой, всякое смущение растаяло.
– Здравствуйте, я – Джудит. Мы рады вас видеть.
– Я – Сара. Добро пожаловать в Коломбо.
– Мы даже оркестр для вас организовали.
– Так приятно вас видеть.
Вскоре вокруг каждой девушки собралось по горстке мужчин, которые явно были рады, что сейчас им скажут, что делать.
– Мы поведем вас на Гордонз-Грин, к палаткам.
– Отлично.
Одна медсестра, пытаясь привлечь внимание, хлопала в ладоши, точно школьная учительница.
– Если кому-то тяжело, нет никакой необходимости идти пешком, вас подвезут.
Однако группа Джудит, в которой набралось человек двадцать, выразила желание идти пешком.
– Хорошо. Тогда идемте.
Неторопливым шагом они двинулись вверх по отлогому склону, идущему от берега. Оркестр играл уже другую мелодию.
Проплыви море, Чарли, гордый Чарли, храбрый Чарли,
Проплыви море, пожми руку Маклину.
А коли устанешь в пути – мы взбодрим твое сердце…
Парень, который оказался рядом с Джудит, сказал:
– Эта сестра, которая в ладоши хлопала… У нас, когда я ходил в школу, была такая же учительница.
– А откуда вы?
– Из Алнуика.
– Вы бывали в Коломбо?
– Нет. Мы останавливались тут на пути в Сингапур, но на берег не выходили. Офицеры выходили, а нас не выпускали. Видно, боялись, как бы мы не дали деру.
– Ей-богу, это было б к лучшему, – заметил другой подопечный Джудит. На шее у него были рубцы, как будто от ожогов, и он сильно хромал.
– Вам не трудно идти? Может быть, лучше поехать на машине?
– Небольшая прогулка не повредит.
– А вы из каких мест?
– Из-под Уолсингема. У моего отца овцеводческая ферма.
– Вы все из Даремского полка легкой пехоты?
– Так точно.
– А есть на борту «Гордонские горцы»?
– Да, но они в самом хвосте. За нами.
– Не очень вежливо получилось, что встречают вас шотландской музыкой. Им бы играть нортумберлендские народные песни. Специально для вас.
– Какие, например?
– Не знаю. Я ни одной не знаю.
Другой мужчина выдвинулся вперед.
– А вы знаете «Когда корабль придет домой…»?
– Нет. Извините, я такая невежественная.
– Как, вы сказали, вас зовут?
– Джудит.
– Вы служите в Коломбо?
– Нет, я здесь в отпуске.
– Если вы в отпуске, то что вы здесь, с нами, делаете?
– Отлично провожу время.
Впоследствии, в воспоминании, прием в честь возвращения военнопленных на родину всегда представлялся Джудит чем-то вроде праздника в школе или застолья в саду, какие устраивают в Англии. Пахло притоптанной травой, парусиной и разгоряченными человеческими телами. На лужайке оркестр морских пехотинцев играл веселые отрывки из Гилберта и Салливана. В палатках, где смешались одетые в хаки виновники торжества и важные гости, почтившие прием своим присутствием, образовалась толчея и духота. (Роузмаллионский священник, лорд-наместник Корнуолла и полковник Кэри-Льюис выглядели бы здесь вполне к месту.) Далее – угощение. Стоящие вдоль стенок палатки столы ломились от яств. Булочки, бутерброды, пирожные – все это исчезало с молниеносной быстротой, но тут же пополнялось из какого-то неисчерпаемого источника. Из напитков имелись кофе глясе, лимонад и горячий чай. (И опять же – нетрудно было представить, как у кипящего титана хлопочут над чаем миссис Неттлбед и Мэри Милливей, а рядом миссис Мадж возится с молочниками и сахарницами.)
