Пронзительный звон телефона резко вернул Кромби к суровой действительности. Он схватил трубку и рявкнул: «Отдел обучающих технологий!» Звонил его начальник. Мечты растаяли.
Дауэр-хаус,
Роузмаллион, Корнуолл
Воскресенье, 31 мая
Здравствуй, Боб, любимый!
Итак, свадьбу сыграли, и счастливые молодожены уехали в свадебное путешествие – в гостиницу «Замок» в Порткеррисе, где они пробудут три дня.
Боже, как я по тебе скучала, как мне хотелось, чтобы ты был рядом! Не ради самого события, а ради меня. Я еще ни разу не бывала на свадьбе без тебя, и мне было так странно… Могу добавить, что все очень сожалели о твоем отсутствии, а я мысленно произнесла о тебе короткую молитву. Я сейчас одна. Джудит, Филлис и Анна ушли на пикник в бухточку, и я могу сесть и написать тебе о свадьбе, пока все свежо в памяти.
Начинаю с четверга, когда приехала на «Ривьере» Джудит. День был довольно гадкий, дождливый, я поехала встречать ее в Пензанс на машине. Она проделала утомительное путешествие, в Бристоле нужно было пересаживаться и два часа ждать поезда на Лондон. Я немножко нервничала, думая о нашей встрече. Мы не виделись много месяцев, и за это время случилось столько событий, которые кого угодно выбьют из колеи. Я боялась, что она изменилась, будет замкнутая, отчужденная и между нами встанет какая-то невидимая стена. Мы всегда были с ней близки, и я хочу, чтобы так оставалось всегда. Однако все было хорошо, правда я была поражена, увидев, как она похудела, в лице ни кровинки. Наверно, тут нет ничего удивительного, если вспомнить, через что ей пришлось пройти (и приходится до сих пор).
Мы прибыли в Дауэр-хаус, и она вела себя в точности как школьница, приехавшая домой на каникулы: сорвала с себя форму и оделась в удобные старые вещи, а потом стала ходить из комнаты в комнату – выглядывала из окон, трогала мебель, желала проверить каждую мелочь в своем доме. И должна сказать, все было в наилучшем виде. Филлис не зря трудилась в поте лица – натирала полы, стирала занавески, полола клумбы; спальня Джудит, полная свежих цветов, сияла и благоухала свежайшим бельем.
Вечером, когда она легла, я зашла пожелать ей спокойной ночи и мы проговорили не один час. Главным образом о Молли, Брюсе и Джесс. Она полна решимости не поддаваться отчаянию, надеяться до последнего, но я не думаю, что мы услышим о них что-нибудь до конца войны. Потом мы поговорили о Неде и Эдварде Кэри-Льюисе, и я спросила, как у нее дела на личном фронте, но, кажется, никакого личного фронта у нее нет, да пока ей это и не нужно. Побаивается, я думаю. Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. Ее можно понять. Поэтому мы стали говорить о Лавди и Уолтере. Мы обе не очень-то рады этому браку, но не признаемся в этом ни единой душе, даже Филлис. Не говоря уже о Диане и Эдгаре Кэри-Льюисах, которые держатся так, будто Лавди, с их точки зрения, сделала идеальный выбор. Честь им за это и хвала, разумеется. Если уж на то пошло, это не нашего ума дело, и все-таки лучше было бы, если б Лавди не ждала ребенка. Я ушла от Джудит в половине первого, оставив ей стакан горячего молока и таблетку снотворного, и наутро она была уже другим человеком – лицо посвежело, щеки порозовели. Какое все-таки целительное место этот дом!
В пятницу утром она поехала на велосипеде в Нанчерроу – увидеться со всеми и посмотреть новый дом Лавди, который, правда, еще не обставлен. В ее отсутствие явилась мама Филлис (ее подбросил из Сент-Джаста овощной грузовик) и увезла Анну к себе на выходные, чтобы Филлис могла повеселиться на свадьбе без всяких забот. Днем мы собирали полевые цветы, а вечером украшали ими церковь. Афина, Диана и Мэри Милливей тоже были там, и мы работали, пока совсем не стемнело и ничего уже нельзя было разглядеть. Тогда мы прибрались и отправились по домам.
В субботу, в день свадьбы, веришь ли, ветер разогнал все тучи и установилась прекраснейшая погода. Я представляла себе, как ликует Диана. Только у нее мог пройти такой номер. После позднего завтрака мы вырядились в наши изрядно затасканные парадно-выходные туалеты, которые я описывать не стану, потому что, уверена, тебе это ничуть не интересно. Скажу только, что у Джудит даже не было шляпки, и она надела старую соломенную, оставшуюся от Лавинии Боскавен, – в ней та работала в саду. Филлис украсила ее розовой ленточкой, и Джудит была на загляденье хороша.
Итак, свадьба. Мы спустились вниз по холму, и если чего недоставало, так это колокольного звона. Надо признаться, церковь, убранная борщевиком, гирляндами жимолости, белыми маргаритками в больших кувшинах, выглядела очень мило. Скамьи стали мало-помалу заполняться народом, покуда не осталось ни единого свободного места. С одного краю – сплошная элегантность и визитки, с другого – меньше официальности, зато не в пример нарядней – гвоздики в петлицах и адиантумы, приколотые к массивным бюстам. Диана была неотразима в своем бледно-бирюзовом шелковом платье, а полковник выглядел очень изысканно в сером сюртуке. Афина Райкрофт надела кремовый костюм. А из маленькой Клементины Райкрофт вышла довольно бестолковая подружка невесты: она потеряла свои башмачки, идя по проходу между рядами, почесывала попку, и в конце концов Мэри Милливей усадила ее к себе на колени и дала конфетку.
Что касается невесты и жениха, то они были чрезвычайно привлекательной парой. Ничего не скажешь, смуглый Уолтер с его цыганской наружностью красив. Да еще подстригся и побрился. Шаферу явно недоставало утонченности манер, но, по крайней мере, обручальное кольцо он не потерял. А Лавди была обворожительна в белом муслине, белых чулках и белых балетных туфлях. На ней не было ни вуали, ни драгоценностей. Только венок из маргариток на блестящих темных волосах.
После венчания вышли из церкви, щелкнули несколько фотографий, осыпали новобрачных конфетти, и они укатили в открытом «бентли» Дианы (с Неттлбедом за рулем). Мы все расселись по двум автобусам, которые нанял Эдгар Кэри-Льюис, а оставшихся подбросили те, кто приехал на своих машинах. (Хетти, посудомойка из Нанчерроу, недалекая девушка, умудрилась подсесть к лорду-наместнику. Может быть, она и не так проста, как кажется на первый взгляд.)
Нанчерроу, как положено, имел праздничный вид: на флагштоке развевался государственный флаг, все кругом в цветах, снаружи и в доме. Внутренний двор, солнечный и укрытый от ветра, преобразился. Вдоль стен стояли в ряд стога сена, порхали голуби, а голубятня, вся в разноцветных лентах, была разукрашена не хуже рождественской елки. Длинные столы покрыты белыми камчатными скатертями и уставлены лучшей посудой, отдельный столик нагружен бутылками и стаканами; а рядом – пара бочонков с пивом. Нанятые официанты сбивались с ног, и вскоре все уже держали в руках полные бокалы. Праздник начался.
Мы сели за стол около половины третьего. Учитывая пайки, карточки, всю ситуацию с продовольствием, это было настоящее пиршество. Каждый из присутствовавших внес посильный вклад, так что была и холодная лососина, и свиное жаркое, и чудесные пудинги, покрытые взбитыми сливками. Я сидела между мистером Бейнсом, поверенным Джудит, и мистером Уорреном из Порткерриса, и у нас нашлось о чем поговорить. Обед продолжался довольно долго, а потом лорд-наместник поднялся, чтобы сказать тост. Среди мужчин (я уж не говорю о нашей братии) многие были уже изрядно под хмельком, и его почин был встречен на ура, все шумно выражали одобрение, кое-кто даже засвистал (на свистунов тут же зашикали, и они угомонились). Уолтер произнес речь (членораздельно), за ним поднялся шафер и пролепетал что-то бессвязное. Веселье продолжалось, время подошло к пяти часам, и тут мы вдруг заметили, что жених с невестой собрались ехать. Мы дружно устремились к выходу и встали у парадной двери, поджидая их. Когда новобрачные появились, Лавди кинула свой букет Джудит, которая ловко его поймала, потом молодые забрались в «бентли», Неттлбед с величавым видом сел за руль и довез их до конца аллеи, где они пересели в старую машину мистера Маджа и укатили в Порткеррис.
